3. Пиццу с копченой лососиной и укропным кремом...
На столах стоят:
1. Салат с маринованными омарами.
2. Артишоки с соусом из белых трюфелей.
3. Спаржа с горчично-апельсиновым соусом.
4. Тунец «Татаки» с соусом «Вассаби».
5. Сырные палочки, завернутые в ветчину.
— И еще одно блюдо, — растерянно сказал Шура. — Фигурка «Оскара», сделанная ИЗ МАЦЫ, а к ней семга... Это я уже совсем не могу себе представить!..
— А все остальное ты себе хорошо представляешь, да? — спросила у него Рут, и мы все так заржали, что на нас стали обращать внимание остальные пассажиры.
Даже Катька разулыбалась во весь свой ротик.
— Обидеть художника каждый может, а вот... Черт с вами! Слушайте дальше, неучи... — огрызнулся Шура.
Главное блюдо:
1. Запеченный лосось на гриле с хреном и картофельным пюре.
2. Баранина с подливкой из кинзы и мяты с овощами...
— А на десерт вообще нечто умопомрачительное! — воскликнул Шура и вытащил из кармана двадцать долларов. — Двадцатка тому, кто скажет, что такое «Декадентские восторги „Оскара“»!!!
Наступило стыдливое молчание.
— Раз! Два! Три!.. Ставки больше не принимаются. Все в пользу крупье, — торжественно провозгласил Шура и спрятал деньги.
— Считай, что ты выиграл, — сказал Джек. — Ну так что такое эти «Декадентские восторги „Оскара“»?
— Понятия не имею, — пожал плечами Шура.
И тут мы прилетели в Лос-Анджелес...
* * *
— Джек, дружище!!! Надеюсь, в этот раз ты изменил своей привычке привозить в Лос-Анджелес трупы?! — заорал рыжий Пит Морено в аэропорту, где нас встречала уйма народа.
— Ты в своем уме, старый дурень?! — возмутился Джек.
— Я знал, что эта шуточка тебе понравится! — захохотал Пит и полез обнимать Рут и хлопать по спине моего Шуру. — Рут, красотка ты наша!.. Покажи детеныша... Боже мой! Она — вылитая... вы оба! Шура!.. Можно я буду тебя так называть? Я — Пит Морено и знаю про тебя все вот от этих двух типчиков... Тим! Дай я тебя чмокну в макушку! Мартын! Надеюсь, ты-то не женился еще? Иди сюда скорей, «звездун» ты наш хвостатый!..
Я вспрыгнул к Питу на плечо, потерся рваным ухом о его рыжую бащку и перепрыгнул через десяток журналистов на стоящего позади всех Боба. А Пит продолжал орать, не обращая ни на кого внимания:
— Наташа! Зачем ты вышла замуж за этого скучного типа? Тебе нужно было выйти за меня, и у нас сразу же был бы взрослый сын! Представляешь, как это удобно? Вот с таким — никакой возни, никаких сосок, памперсов...
И Пит вытолкнул перед собой смущенного Нуэнга. Без бинтов, без постоянных мазей на обгоревшем лице Нуэнг оказался очень симпатичным парнем. Он даже чем-то смахивал на крепкого, красивого Кота...
— Что говорил Браток? — шепнул я на ухо Бобу.
— Сказал, что постарается тебя найти...
— О’кей! — И я перепрыгнул на своего Шуру Плоткина.
Сделал это очень вовремя. Кто-то из журналистов приставил к Шуриному носу микрофон и спросил:
— Мистер Плоткин! Вы, кажется, принимали участие в создании сценария «Суперкота»?
— Настолько незначительное, что об этом не стоит и говорить, — ответил Шура, и журналист отвалил со своим микрофоном.
— Шура!!! Кто так разговаривает с прессой?! — зашипел я на него по-шелдрейсовски. — Ты с ума сошел! А реклама?! А «паблисити»?!
— Иди в жопу, Мартын, — спокойно ответил мне Шура. — От того, что мы с тобой переехали в Америку, я не собираюсь менять свои немногочисленные принципы и убеждения.
— Ну хоть улыбнись в камеру, черт тебя подери!.. Это ты можешь, принципиальный ты наш?..
— Это — будьте любезны! — Шура обнял Рут, державшую «лукошко» с Катюхой, прижал к себе Тимура и счастливо улыбнулся в десяток фото — и видеокамер...
Именно эта фотография и появилась в одной здоровущей калифорнийской газете с рекламной подписухой:
«Знаменитый русский „Суперкот“ Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк фон Тифенбах в кругу своей семьи в аэропорту Лос-Анджелеса».
* * *
Не обошлось без маленького скандальчика, который закатил я.
Только в машине я сообразил, что везут нас не туда, куда я ожидал. Напротив меня сидел Представитель Организационного комитета Академии киноискусства, и я попросил Тимура:
— Тимуля, спроси этого типа, куда мы едем?
Тимур спросил. Тип ответил, что везут нас в замечательный отель под названием «Хилтон», где нам зарезервирован превосходный номер из нескольких комнат.
— Ну уж дудки! — заявил я. — Никаких «Хилтонов»! Немедленно везите нас на Сансет-бульвар в «Беверли-Хиллз-отель». Туда, где мы жили во время съемок фильма...
— Но в «Хилтоне» ваши покои будут гораздо больше! — попытался убедить меня сопровождавший нас Тип.
— Не-е-ет!!! — заорал я по-шелдрейсовски так, что даже шофер лимузина на нервной почве понял меня и стал разворачивать машину в другую сторону. — И именно в то бунгало, где мы останавливались в прошлый раз!..
— Ты ведешь себя, как «новый русский», обожравшийся деньгами и приехавший «гульнуть» в Ниццу, — неприязненно и брезгливо проговорил Шура. — Немедленно возьми себя в лапы, Мартын!
— Что с тобой, Кыся?! — удивилась Рут.
— Все правильно! — сказал Тимур. — Пусть все, кто хочет, живут в «Хилтоне». А мы обязаны жить в нашем старом бунгало с садиком. Да, Кыся?
Он все понял — этот Маленький Взрослый Мальчик! Я облизал его физиономию, заодно лизнул и Катьку и сказал:
— А иначе как же Браток сможет нас найти? Откуда ему знать, что такое «Хилтон»?..
* * *
Браток прищел в наш бунгальский садик глубокой ночью.
Мы лежали носами друг к другу в высокой траве, и сильно похудевший и поджарый Браток разглядывал и обнюхивал меня, всячески стараясь скрыть тот нервно-душевный раздрай, который охватил нас обоих при этой встрече.
— Может, ты жрать хочешь? — спросил я его. — Мы тут по дороге в один супермаркет заскочили — индюшку для тебя взяли. Не в «Ла раса меркадо», а в другой, забыл название. Но индюшка — вполне приличная.
— Да не... Спасибо. Я последнее время все как-то больше по свежатинке... То Свинку пришьешь, то Койота завалишь. Моя-то — с пузом, так вся охота на мне одном. А ей сейчас каждый день нужно все свежее... Вот я и того — промышляю, мать его ети!.. А как Тимурчик?
— Ничего. Нормально. Читать меня научил...
— Ну да?! А на хрена это вам, Шеф?
— Какой я тебе Шеф? Договорились же...
— Я и забыл!.. А на хер тебе читать-то, Кыся?
