свадьбу любимых… этих… как их… детей! Я их люблю! Люблю, поняли? И если кто хоть слово против них вякнет, я их задушу собственными руками! У меня, если что, и пулемёт ещё с Первой мировой остался, и стрелять я умею, ох как умею, промежду прочим…
Короче, если вы поняли, тост получился длинный. Да, согласен, что это тоже свадебная традиция, но тем не менее. Крашеная мымра трепала нам нервы ещё с полчаса. То есть когда в заведении не осталось никого, кто бы не желал её скоропостижной смерти и мы почти созрели на заговор с целью свержения, она наконец-то заткнулась.
К чему я вообще? К тому, что, если в мире есть мужчина, наслаждающийся свадьбой как таковой, со всеми её прелестями, – честь и хвала этому клиническому дебилу! Искренне надеюсь, что среди нас, нормальных мужиков, таких мало!
– Спасибо, мама. – Мы в четыре руки разорвали блестящую обёртку на большой коробке. Что же оказалось внутри?
Набор ветеринара для профессиональной кастрации крупного рогатого скота. Плюс открытка для Азриэллы с короткой надписью: «А внука Захарию мы и сами воспитаем, дочка! Скажем, что папа был лётчиком-испытателем».
– Мама-а, какая ты у меня добрая, заботливая…
– И с юмором, – поддержал я, борясь с искушением запустить весь набор в физиономию счастливо хохочущей тёщи. Она буквально ржала во весь голос, размахивая граблями и поясняя соседям по столу, какую замечательную шутку только что отмочила!
Потом слово взял мой шеф, но, наверное, зря. То есть «взял слово» это не значит, что сумел произнести хотя бы одну связную фразу. Ящик коньяка в одно рыло, это даже такого эпического пропойцу, как мой прямой начальник, ставит в несколько покачивающееся состояние. В любом случае речь его была краткой. Очень краткой.
– Абиф… сд… зриэлла? Я… уф… ще… на!
Распорядитель нашей свадьбы успел выдернуть у него изо рта конверт, который шеф вдруг решил съесть. Я быстренько заглянул внутрь. Конверта, конечно, а не шефа и не этого клоуна с «бабочкой».
– Оплаченный отпуск на месяц и сертификат на обналичивание в бухгалтерии ровно шестисот шестидесяти шести грешников?! – не поверила своим глазам моя жена. – Милый, мы богаты! Купим яхту!
– По пять рублей за голову оптом, – поправил я.
– Тогда маленький аквариум с пираньями. И благодари, благодари начальство, скотина эдакая, не уволили – уже спасибо!
Когда настал черёд поздравительных речей от наших свидетелей, в дверь заведения постучали. Я и возразить не успел, как этот ретивый шоумен-тамада-петрушка с лёту бросился открывать:
– Запоздалый го-ость! Вижу, вижу-у, что вы явно со стороны женишка-а, не хлебнуть ли портвешка-а? Ха-ха, штрафную-у…
Мой отец только цыкнул зубом, и пританцовывающего мужика пушинкой снесло к противоположной стенке.
В один миг все всё поняли – мамочки радостно завизжали, а ангелы выхватили неизвестно где припрятанное оружие. Зуб даю, все шесть стволов были заряжены серебром.
Кто такой мой папочка, они знали не понаслышке.
– Поговорить надо.
– Вообще-то у меня тут свадьба.
– На минутку. Выйдем?
Я прикинул последствия, взял из ящика непочатую бутылку водки, поцеловал (возможно, в последний раз) побледневшую жену и встал из-за стола.
– Если Абифасдон не вернётся через две минуты, мы все выйдем! – хором предупредило благородное общество, а тёща, сделав зверское лицо, ещё и страшно лязгнула зубами, проводя ладонью у себя под горлом.
Мы встали лицом к лицу у лестницы в подвал, прикрыв за собой металлическую дверь.
– Женился, значит?
– Да, окончательно и бесповоротно.
– Ну как знаешь. – Он принял у меня бутылку из рук, выпивая водку одним долгим глотком. – Я только предупредить хотел. Чисто по-родственному.
– О чём?
– Опасайся.
– Это угроза?
– Нет, ты не понял. Не меня опасайся. Своего сына, – тяжело вздохнул мой отец. – Он не первый человек с демонической кровью в жилах. Знаешь, кем они обычно вырастают?
Я обернулся и крепко сгрёб его за грудки. Положение спасла выбежавшая Азриэлла, резко вклинившаяся между нами.
– Эй, эй, так нечестно, мальчики! Все же хотят подраться, не вы одни. Там народ пьяный уже и просит!
– Я… право, не знаю, удобно ли?
– Ну, па-а-ап! – взмолилась она, вцепившись в рукав плаща старого демона.
– Ладно, только ради вас. Эх, сноха моя-а…
Он улыбнулся, разбил об свой лоб пустую бутылку и, вооружившись «розочкой», с рёвом ворвался внутрь… короче, свадьба была с настоящей дракой! Всё пьянее, всё по старым русским традициям, всё как у людей. Как, собственно, мы и хотели…
P.S. Ночью я стоял на костылях перед кроваткой своего сына.
Я знал, что имел в виду отец. Просто не хотел об этом думать.
– Он так мило сопит во сне. – К моему плечу прильнула Азриэлла, с забинтованной правой рукой на перевязи. – Теперь у него есть и бабушка и дедушка. Крестить будем на следующей неделе?
– Если тебе уже снимут гипс, – шёпотом напомнил я. – К тому же, если Толстый не выйдет из комы хотя бы на днях, всё придётся отменить. Про полковника вообще молчу.
– Он просто случайно попал под горячую руку…
– Ногу.
– Руку моей мамы! Хотя, по-моему, она всё-таки его головой, нет?
– Не помню. У неё спроси, если её саму хоть когда-нибудь из травматологии выпишут. Отец-то, кстати, ещё бодрый старик, на своих четвереньках уполз.
– Старая закваска, – уважительно протянула моя жена. – Да, а о чём вы там говорили, за дверью, когда я пришла?
– А-а, так…
– О чём?
– Не важно.
– Я не отстану, ты меня знаешь!
Видимо, она всё-таки разбудила малыша. Захария заворочался, быстро открыл глазки, собрался заплакать, а потом вдруг протянул ко мне руки, сказав первое слово:
– Папа…
