Конец апреля зарядил частыми дождями, слеплял землю в парках в уродливые черные комки грязи и барабанной дробью бил по натянутым перепонкам зонта. Гравий кладбищенских дорожек хрустел под вкрадчивыми шагами Уильяма, а сам он пытался слиться с одинаково черной толпой скорбящих родственников Анхеля, которых оказалось достаточно много, чтобы претендовать даже на небольшое наследство почившего.
– Не думал, что ты придёшь.
Голос Даниэля раздался за спиной Уильяма, и он подумал, что стоит попросить знакомых никогда не подкрадываться к нему сзади. Еще одного такого «Привет, Уилл» или «Соскучился, Уилл?» его сердце просто не перенесёт.
– А я не думал, что ты будешь прятаться за этим деревом, – Уилл обернулся и шагнул в сторону. – Хотел зайти к тебе в клинике, но кабинет оказался закрыт. Вспомнил, что ты сегодня не работаешь.
Даниэль Куэрво вынырнул из-за ствола старого дуба, ёжась под хлёсткими пощёчинами ливня и укрываясь в тени черного зонтика. Лицо Даниэля осунулось, под глазами пролегли глубокие круги, да и сам он выглядел слишком бледным. Его обычно смуглая кожа посерела, и, казалось, он сейчас больший покойник, чем его кузен.
– А я подумал, что у тебя проснулась совесть, дружище. Ан нет. Ты просто излечил склероз. Поздравляю, – Даниэль похлопал Уильяма по плечу. – Скажу начальству выписать тебе премию.
– Даниэль, я…
– Подумай десять раз, прежде чем что-либо сказать.
Уильям подумал. Уильям уже хорошенько подумал несколько раз. Каждую ночь он засыпал под очередную сцену извинений перед Даниэлем и пустых соболезнований. Каждую ночь он прокручивал в голове возможные сценарии их встречи и просыпался с головной болью. Кажется, он подсел на аспирин, ставший уже третьей его пагубной привычкой после кофе и сигарет. Жаль только, что ни одна из них не могла его убить. Это было теперь под силу только Алану Маккензи.
Перевалившись с ноги на ногу, Уилл отступил на шаг и спрятался вслед за Даниэлем в тени дуба.
– Мне очень жаль, что с Анхелем… – Уилл поперхнулся словами и кашлянул в кулак, – что с твоим братом такое произошло. Прими мои соболезнования.
– Жаль? – Тёмная бровь Даниэля красноречиво поползла вверх, а голос исказился желчью. – Уильям, не ври хотя бы сейчас. Тебе не жаль. Ты бы сам с радостью отправил несколько пуль в его голову, если бы твои руки не связали глупые клятвы помощи людям. Нет, Уилл, тебе не жаль моего брата и ты радуешься его смерти. Не обманывай себя. По крайней мере хотя бы один раз в жизни.
Нет, Уильяму правда было жаль. Он с таким усердием внушал себе это каждое утро, заливая кофейный порошок кипятком, что уже и сам в это поверил. По началу Уилл не чувствовал ничего. Он даже не чувствовал ту пустоту, что пришла вместе с известием о смерти отца. Ему просто было все равно. Даже вид содрогающегося в рыданиях над телом брата Даниэля не вызывал у Уильяма ничего кроме скуки и ощущения наигранности эмоций. Он стоял и выкуривал одну сигарету за другой, пока дождь не прекратился, а окурки под ногами не превратились в размокшие комки бумаги. И Уильяму стало страшно. Страшно от охватившего его безразличия к смерти своего знакомого. Но и этот страх прошёл, стоило Уильяму отвернуться и направиться домой, вслушиваясь в полицейские сирены и гудки автомобилей.
Ему было все равно. И он пытался почувствовать за это вину.
– Даниэль, мне правда очень жаль, – тяжело выдохнул Уилл, перехватывая поудобней ручку зонта и кладя ладонь на плечо Даниэля. – Мне тоже не хватает Анхеля и…
– Я потерял брата, Уилл, – сухо, негромко и остро процедил Куэрво. – Единственного, к слову брата. Пусть даже он и был мне всего лишь кузеном, но мы выросли вместе. Я был на крестинах его дочери, а теперь бросаю на их гробы слипшиеся комки земли. Так что не нужно мне врать. Я слишком хорошо и давно тебя знаю. Господи, Уилл, это я познакомил вас, – еще больше понизив голос прошипел Даниэль, и Уилл ощутил, как напряглись его мышцы под плотной тканью пальто. – Я помог тебе с работой и я втянул тебя во все это. А Анхель все сломал. Анхель сломал твою жизнь. Я знаю, как ты относился к Анхелю после того, что он сделал. Поэтому, будь так добр, хватит плеваться мне ложью в лицо. – Даниэль резко дёрнул плечами, скидывая с себя руку Уильяма и огрызнулся: – И не пытайся успокоить меня, Уилл. Потому что я наглотался «микстуры Бехтерева»6, – Куэрво побледнел и икнул, – но, кажется, немного переборщил. И теперь я абсолютно спокоен, но, кажется, меня сейчас вырвет.
Даниэль не соврал. Он согнулся пополам и с хрипом опустошил и так пустой желудок. Уильям незаметно шагнул в сторону, выступая из-за дерева и закрывая собой корчащегося Даниэля. Никто из гостей этого не заметил. Собравшиеся вокруг трех гробов люди дружно кивали какой-то старушке, выступавшей за принесённой из ближайшего церковного сарая трибуной. Она говорила так тихо, что едва ли кто-то из присутствующих мог разобрать ее причитания. По крайней мере Уильям не расслышал ни слова из ее пламенной речи – все они заглушились кашлем Даниэля, кряхтением и грубыми ругательствами. Только одна из пришедших, стоящая в последнем ряду, обернулась и недовольно цыкнула на Уильяма. Он же в ответ глупо улыбнулся и помахал ей рукой, немного наклоняясь в сторону, параллельно стволу дуба.
Сплюнув скопившуюся на языке желчь, Даниэль распрямился и отодвинул Уильяма в сторону.
– Как ты вообще додумался до этого? – хмыкнул Уилл, с сомнением оглядывая отирающего рот носовым платком Даниэля.
– Ну я же врач.
– Я тоже.
– Ты шулер, Уилл. Медицина – это твоё хобби.
Уилл молча сглотнул брошенные Даниэлем слова. Но теперь Даниэль выглядел уже лучше. Ненамного, но теперь его кожа не отливала зелёным оттенком разрываемого изнутри завтраком человека. Он даже вышел из-за дерева, укрывшись черным зонтом, и покачивался с пятки на носок, бегая взглядом по стянувшимся из самых отдалённых уголков мира гостям. Уилл только сейчас заметил, что Даниэль не уложил волосы – они беспорядочными кудрями разметались по голове Куэрво, отрезая от возраста мужчины лишние восемь лет, что отделяли его от Уильяма.
– Анхель сам виноват в своей смерти, – минут через десять пламенной речи следующего гостя, говорившего исключительно по-испански, выдохнул Даниэль. Уилл все это время делал умный вид и кивал, как будто понимал, о чем идёт речь, но из всего выступления он разобрал только «Куэрво». – Это был лишь вопрос времени. Но если ты и дальше продолжишь делать вид, что ничего не понимаешь, мне придётся прервать нашу увлекательную дружбу. Ты мой друг, Уильям, но некоторые вещи не могут остаться прежними. Поэтому ради всего, что нас связывает, перестань делать вид, что мистер Кёниг не причастен к смерти Анхеля. Мы оба хорошо знаем, что это не так.
