Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 144
— Выходи по-хорошему! — донеслось до него гулкое обнаглевшее эхо. — Давай, не упирайся! Сам Великий (хе-хе) пригласил.
Послышались шорохи, лязг кандалов. Звякнули цепи. Затем Пирог, поджидавший за поворотом, различил неразборчивое шипение, сдавленные проклятия и вполне отчетливый зубовный скрежет. Как ногтем по стеклу провели.
Марта поступила мудро, передумав устраивать сцену. Она затолкала желание убивать в неисследованные глубины подсознания, оставила про запас жажду крушить всё без разбора и, скрепя сердце, позволила Гедеону отконвоировать себя подальше от сырого подземелья.
Минуя покои Великого, вышли под мелкий моросящий дождь, от которого хотелось чихать. Землю развезло невозможным образом. Когда добрались до потайной двери в ограде, грязь с каждого можно было лопаткой соскребать.
— Помято выглядишь. Тебе, небось, досталось, — предположил Гедеон без малейшего намерения обидеть.
И вот тут-то Марту прорвало. Гнев перелился через край и приобрел ужасающие масштабы. Сперва она разразилась потоком нецензурных эпитетов в адрес своего спасителя, а потом как развернется — да как врежет! Нос, живот, солнечное сплетение. В Марту словно злой дух вселился. Лупит и лупит без остановки. Будто перед ней не трубочист — боксёрская груша.
Гедеон был так ошарашен, что забыл, как надо защищаться. Экая шмакодявка — а сколько силищи! Расквасила ему нижнюю губу, приложила кулаком по ключице и, тяжело дыша, зарядила напоследок в челюсть.
— Что, полегчало? — с укоризной прошамкал Гедеон, не досчитавшись одного зуба. На подбородке у него наливался синяк внушительных размеров.
— Чтоб у тебя подсолнух в желудке проклюнулся и на косую сажень вымахал! — не поскупилась на пожелания Марта.
— Ну всё, всё, — сказала Пелагея, появляясь из тени и беря девушку под локоть. — Выпустила пар — и будет.
То есть, она до сих пор просто стояла и смотрела?! Клятая женская солидарность! Гедеон даже не успевал все ушибленные места потирать — рук не хватало. Кого тут, спрашивается, жалеть нужно?
Но Пелагея его словно и не замечала вовсе. Сплошь Марта да Марта. Несчастная, жизнью потрепанная, в кандалах побывавшая.
А ему — безвольно за ними следом плестись. Потому как приказ: в лесной дом вернуться. И не ослушаешься. Не попрёшь против чужой воли. Воля эта накрепко засела у него в голове. А расплатой за сопротивление — приступы сверлящей боли.
Сосульки, еще сутки назад празднично поблёскивавшие на водостоках, растаяли без следа. Пахло чем-то горьким и пряным. А под дверью душещипательно мяукал Обормот. Выяснилось — неспроста. Стоило хозяйке-узурпаторше эту самую дверь открыть, как кот опрометью ринулся в промозглую ветреную сырость.
«Неужели призраки завелись? — устало подумала Пелагея. — Или Юлиана с человеком-клёном не выдержали борьбы?.. Ах, нет! Что за глупости!»
Она поскорее отогнала тревожные мысли и бросилась в гостиную.
Слишком много неприятностей свалилось ей на голову за последние дни. Честное слово, могли бы уже поодиночке падать, а не всем скопом.
Пелагея замерла на середине пути и попыталась протолкнуть воздух в перехваченное спазмом горло. Из ступней лежащего на диване Киприана тянулись толстые сучковатые корни. Они оплели ножки стола, опрокинули скамейку, насквозь продырявили спинку кресла и, попутно расколотив фарфоровую вазу, доставшуюся Пелагее в наследство, разбили окно, которое выходило на березовую рощицу.
В объятиях кленового оборотня крепко и безмятежно спала Юлиана. Ее совсем не волновало, что обнимают ее теперь не руки, а их жутковатые одеревеневшие подобия. Бурые и широкие, сплошь в бороздах, с длинными почерневшими когтями.
— Перерождение не удалось, — шёпотом констатировала Пелагея.
С дрожью в подгибающихся коленях она отправилась вызволять Кекса, который тоненько тявкал и подвывал, беспомощно барахтаясь в бадье для проращивания пшеницы.
Марта перевела одичалый взгляд с идеальных, малость заострившихся черт лица человека-клёна (единственного, что во всем этом безобразии не претерпело изменений) на корни и разбитое окно, откуда брал начало коварный сквозняк.
— Чтоб меня в баранку скрутило! — высказалась она совершенно замогильным голосом и побледнела сразу на несколько тонов (хотя бледнеть дальше было уже некуда). Осесть на пол ей с неожиданно трогательной заботой помешал несостоявшийся убийца. — Что с ними? Спят? Умерли?
— Ни то, ни другое, — сказала Пелагея, достав из бадьи насмерть перепуганного и насквозь промокшего Кекса. — Можешь объяснить толком, что здесь произошло? — спросила она у пса.
Вместо ответа Кекс расчихался. С трудом держась на четырёх лапах, кое-как отряхнулся, обрызгав хозяйский подол. И ткнулся носом в бок облепленному грязью Пирогу. Судя по всему, грязь произвела на Кекса лечебное действие, потому как он наконец сумел связать слова в преложения.
— Доктор «витаминный укольчик» вколол, — сипло сказал он. — А потом началось…
О том, что конкретно началось, можно было догадаться по развороченной мебели, живой экспозиции под названием «красавица и чудовище» и, разумеется, панике кота Обормота, который так до сих пор не вернулся со двора.
Витаминный укольчик сделал свое гнусное дело. Превратил ничего не подозревающего Киприана в древесное страшилище из легенд и сказаний. И, видимо, до колик перепугал бедного врача. Всё, что осталось от деятеля современной медицины, могло запросто уместиться в кармане: резиновая перчатка, клетчатый шейный платок да игла, которая осталась торчать чуть выше одревесневшего локтя Киприана. Самого доктора как ветром сдуло.
Иглу Пелагея предусмотрительно решила не вынимать. А шейный платок отправился в лохань для стирки, потому как от него нестерпимо разило мужским одеколоном.
Перед кражей блуждающих огней следовало немного усыпить свою совесть, а также чужую бдительность. Поэтому Марта, как истинно преданная помощница, в первую очередь занялась окном, пока никому не надуло мышечное воспаление. Сгребла в кучку попадавшие на пол засушенные травы, раздобыла досок с гвоздями и сунула молоток подвернувшемуся под руку Гедеону.
— Заколачивай. Да смотри, чтобы без щелей.
На удивление, обошлось без капризов, ёрничанья и закатывания глаз. Гедеон даже воздержался от колких реплик. Как шарахнет молотком по гвоздю — на весь дом грохот слышен. Вот где настоящий пример для подражания! От следующего ожесточенного удара гвоздь зашёл в древесину вместе со шляпкой. А затем молоток без предупреждения полетел под ноги Марте.
— Эй, чего швыряешься? Совсем страх потерял?! — взвилась та.
Гедеон посмотрел на нее так, словно она не Пелагею — его обокрасть вздумала. И он только что об этом узнал.
— За что ты меня ненавидишь? — свистящим шепотом спросил он. Вид у него был, мягко говоря, нездоровый. По всему видать, крыша от усердия набок съехала.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 144
