– Не смей говорить о моем отце! Не смей произносить его имя!
– Может, ты думаешь, что и у тебя рак? Что ты унаследовал его от отца? Шансы очень невелики, Джоуи. Меньше десяти процентов.
– Ни хрена ты не знаешь! Это ест его изнутри. Можно видеть, как оно его ест, можно нюхать. Я таким путем не уйду. И он не уйдет. Я позабочусь о нем, прежде чем болезнь его доест. Огонь очищает.
На Рину накатила новая волна ужаса. Он собирался сжечь своего родного отца!
– Ты не сможешь ему помочь, не сможешь его очистить, если умрешь здесь.
– Может, и не смогу. Но он учил меня всегда выискивать номер первый. И я думаю, я выберусь. Ты будешь гореть, они прибегут, а я выскользну. Как дым.
Он шагнул вперед, она шагнула назад.
– Выстрел в живот тебя, наверно, не убьет… по крайней мере, не сразу. Но будет чертовски больно. Они могут услышать. А может, и нет: такой маленький пистолетик стреляет без особого шума. Как бы то ни было, времени мне хватит. В обрез, но хватит. Я для тебя уже все приготовил.
Он толкнул ее в спальню, включил свет. По всему полу и по кровати тянулись фитили и дымоходы. Он схватил ее за волосы и рывком заставил опуститься на колени, прижимая пистолет к ее виску.
– Только пикни, только дернись, я прострелю тебе башку, а что останется – спалю.
«Ты не должна умереть», – сказала себе Рина. Как она его посадит, если сама не выживет?
– Ты тоже сгоришь, – сказала она вслух.
– Допустим, ну и что? Я не знаю лучшего способа уйти. Я с двенадцати лет хотел узнать, каково это. – Джоуи вытащил ее табельное оружие из открытой кобуры и швырнул в сторону. – Слишком много шума, – пояснил он. – А ведь ты тоже хотела узнать, каково это – войти в огонь, дать ему тебя обнять… Ты узнаешь. Вот как мы поступим. Ты позвонишь своему старику, скажешь ему, чтобы подгребал сюда. Мол, хочешь переговорить с ним с глазу на глаз.
«Он не знает, что я зашла на минутку, за одеждой. Не знает, что они меня ждут».
– Зачем?
– Он сгорит, ты сгоришь, и всему конец. Круг замкнется.
– И ты думаешь, я приведу к тебе своего отца?
– Он убил моего. Теперь пусть заплатит. У тебя есть выбор. Или ты ему звонишь, приносишь его в жертву, или я забираю всех. Всю твою семейку. – Джоуи накрутил ее волосы себе на руку и дернул так, что у нее из глаз посыпались искры. – Мать, брата, сестер. Всех этих сопляков, которых они наплодили. Всех до единого. Так что выбирай. Или твой папаша, или они все.
– Он всего лишь вступился за меня, как сделал бы любой отец.
– Он унизил моего отца. Из-за него отца выволокли из дома, упекли в тюрьму.
– Твой отец сам вынес себе приговор. В ту самую минуту, как зажег спичку в «Сирико».
– Он был там не один. Ты этого не знала, да? – Торжествующая улыбка расплылась по лицу Джоуи. – В ту ночь он взял меня с собой. Он показал мне огонь, показал, как его создавать. Он показал, что надо делать с теми, кто нас достает!
Джоуи ударил ее наотмашь и сел на нее верхом.
– Ты трясешься! – Теперь его голос захлебывался от смеха. – Ты трясешься, прямо как в тот день. Когда твой папаша сюда приедет, я тебя трахну прямо у него на глазах. Я ему покажу, что за шлюха его обожаемая доченька.
Он разорвал на ней рубашку и прижал дуло пистолета под ее подбородком. Изо рта у Рины вырвалось короткое рыдание. Она усилием воли заставила себя не сопротивляться.
– Помнишь, как я это делал на игровой площадке? Правда, с тех пор у тебя появились сиськи. – Он стиснул ее грудь рукой и вытянул губы трубочкой в притворном одобрении. – Неплохие. Не будешь слушаться, я поимею их всех: твою мамочку, сестриц, даже эту азиатскую курву, на которой женился твои братец. Да, и потом есть еще эта твоя маленькая шлюховатая племянница. Обожаю молоденьких. Знаешь, чем моложе, тем они сочнее.
– Я тебя убью. – Внутри Рина была тверда и холодна, как камень. Ей не нужно было распалять себя гневом. Все это время он жил в ней и, притаившись, ждал. – Сначала я убью тебя.
– У кого пистолет, Рина? – Джоуи провел стволом по ее шее. – У кого власть? – Он опять с силой ткнул дулом ей под подбородок. – Кто здесь главный, мать твою?
– Ты. – Рина не сводила с него глаз, пока собирала свое мужество, пока выстраивала его на твердокаменной основе гнева. «Это наша работа», – напомнила она себе. – Ты здесь главный, Джоуи.
– Верно. Твой отец в обмен на моего, сука. Отдашь его, я оставлю жизнь всем остальным.
– Я ему позвоню. – Рина позволила слезам пролиться, позволила себе дрожать, позволила ему увидеть то, что он хотел увидеть: слабость и страх. – Он скорее умрет, чем позволит тебе прикоснуться к ним.
– Вот и хорошо!
Джоуи сместил свой вес. Рина считала собственные вздохи. Она медленно села, не сводя с него заплаканных глаз, моля бога, чтобы он увидел в этих глазах только то, что нужно: мольбу и бессилие.
Роняя слезы, она подняла руку, как будто для того, чтобы стянуть на груди разорванную рубашку, и рубанула его ребром ладони по руке, державшей пистолет. Одновременно ее вторая рука сжалась в кулак и нанесла ему прямой удар в лицо. До нее донесся стук упавшего пистолета. А потом из глаз у нее посыпались искры, когда он опять навалился на нее.
Сидя в машине, Бо нетерпеливо барабанил пальцами. Черт побери, что она там копается? Он, уже в который раз, бросил взгляд на окно ее спальни. Там по-прежнему горел свет. И опять, уже в который раз, он посмотрел на часы.
Если она надолго там застрянет, подумал Бо, он тут, пожалуй, заснет от безделья. В конце концов, сейчас уже четыре часа утра!
Он вылез из машины и подошел к полицейскому, сидевшему с пассажирской стороны.
– Я пойду посмотрю, что там и как, хорошо? Похоже, она там пакует весь свой гардероб, вместо того чтобы взять чистую рубашку.
– Женщины.
– Да уж, ничего не поделаешь.
Бо выудил из кармана ключи. Придется им подумать, что делать с двумя домами, размышлял он, поднимаясь по ступеням крыльца и окидывая взглядом оба дома. Продать один? Который? Сохранить оба и соединить? Это будет интересная работа, но в результате они окажутся владельцами слишком большого дома.
Он подавил зевок и отпер дверь.
– Эй, Рина, ты что, укладываешь приданое? Может, ты решила сбежать со мной в Вегас? Кстати, а что, собственно, входит в приданое?
Он закрыл за собой дверь, подошел к подножию лестницы и тут услышал, как она выкрикивает его имя.
У нее шла кровь носом. Она чувствовала вкус крови во рту, но продолжала яростно бороться. Джоуи ударил ее ногой – кажется, он ударил ее ногой, – но она ничего не ощущала, кроме ярости и смертного страха. Она расцарапала ему лицо, попыталась выцарапать глаза.
