— Мы слышать. Мы идем, — Такшакай наклонил голову. Он снова приподнял брови, но несколько иначе. — Зачем ты говорить? Ты Видесс. — Он тут же поправился: — Ты из Видесс.
— У меня вражда с Видессом.
Хаморский вождь нахмурился. Ршава постарался объяснить как смог. Когда Такшакай понял, то понял все сразу. Идею он уловил, ему лишь не хватало нужного слова.
Хоть он был и варваром, но вовсе не дураком.
— Видесс большой, — заявил он, широко расставив руки. — Ты один человек. — Он продемонстрировал указательный палец. — Как один человек враждовать с большой? — Он ухмыльнулся, употребив новое для себя слово.
Ршава указал на ястреба, кружившего над лагерем.
— Проклинаю тебя, — сказал он, и птица рухнула с неба. Такшакай, Аргиппаш и другие кочевники, собравшиеся поглазеть на странного незнакомца, удивленно воскликнули. Ршава отвесил вождю придворный поклон. — Я один человек, да. Но я не слаб.
— Ты делать так с человек тоже? — уточнил Такшакай.
— Могу и с человеком, — кивнул Ршава.
Кочевник потеребил длинную, густую и курчавую бороду:
— Ты делать это со Скотос?
— Да, правильно, — охотно подтвердил Ршава.
Такшакай царственно сложил на груди руки.
— Ты оставаться, — объявил он.
И Ршава остался на несколько следующих месяцев. Немало соплеменников Такшакая выучили с его помощью видесский. А он учил язык кочевников, отдавшись этому занятию с той же упрямой настойчивостью, с какой в прежние, уже былые времена занимался теологическими исследованиями. Шамана этого племени звали Будин. Как и Липокша, он ходил в костюме с бахромой, но голос у него был нормальным. Будина заинтриговали магия и доктрина Ршавы, и наоборот. Несмотря на различия в происхождении и культуре, они оказались родственными душами.
— Ты хочешь, чтобы мы причинили вред Видессу, — сказал Будин, когда они в достаточной степени выучили языки друг друга и могли общаться более или менее свободно.
— Да, хочу, — кивнул Ршава. Будин щелкнул языком.
— Ренегат опаснее, чем человек из другого племени. Он слишком хорошо знает свой народ, — заметил он.
— Ты, несомненно, прав, — кивнул Ршава. Видесс и Макуран с большим эффектом использовали эту истину друг против друга. Он не думал, что шаман варваров сумеет это понять, но раз уж сумел… — Я намерен стать для Видесса таким опасным, каким только смогу.
— Видесс сделал плохое тебе.
— Несомненно.
— Но что сделал Видесс племени Такшакая? Что сделал Видесс хаморам? — спросил шаман.
Может быть, Будин не думал, что у Ршавы найдется ответ. Но он нашелся:
— Видесс не пускал вас на земли, где вы могли пасти свои стада. Видесс забрал себе золото, вещи и вино, которые могли быть вашими. Видесс был слишком сильным, чтобы на него нападать. Теперь Видесс слаб. Многие степняки уже вошли в него. — Ршава специально употребил хаморское слово, обозначающее проникновение в женщину. — Останется ли племя Такшакая в стороне, когда другие племена богатеют? Вы уже были на пути в Видесс.
Будин облизнул губы:
— Я думаю, мы не останемся в стороне. Я думаю, что Такшакай тоже так думает. Но нам нужны пастбища, вино, богатства и добыча. А тебе нужна бесконечная война с Видессом. Это разные вещи.
«Каким бы ты стал, если бы вырос в Видессе и получил хорошее образование? — подумал Ршава. — С твоей прирожденной дальновидностью ты мог бы стать выдающимся человеком. А ты всего лишь шаман у кочевников».
Будин снова оказался прав. Ршава подумал и решил, что лучше этого не признавать вслух.
— Если хочешь взять то, что должно быть твоим, ты должен сражаться, — сказал он. — Это устраивает меня и должно устраивать вас.
— Время покажет, так ли это, — ответил Будин.
Да, он действительно проницателен.
Но тут, однако, дальновидности ему не хватило. Когда он говорил о будущем, то думал об одном годе, пяти или десяти. Люди не склонны загадывать на более долгие сроки. Но не Ршава. Разве не были обещаны ему годы, многие годы для воплощения его надежд и замыслов его властелина? Были, или он убедил себя… Так или иначе, он намеревался воспользоваться своим преимуществом.
Широкий ров с фортами, расположенными через каждые две-три мили на его восточном краю, защищал империю Видесс от вторжений из степи. Но так было прежде. Сейчас форты стояли пустыми, и края рва начали обваливаться. Племя Такшакая без труда перебралось на другую его сторону со всем своим имуществом и стадами. Никто не преградил им путь. Никто и не смог бы это сделать с того дня, когда солдаты из фортов ушли сражаться на гражданскую войну.
А хаморы?.. Что ж, новая земля была широка. Здесь хватало места, чтобы разойтись по ней, куда им захочется. Поэтому никто из появившихся здесь ранее кочевников тоже не преградил путь племени Такшакая, когда оно вошло на земли, принадлежавшие Видессу.
Иногда кочевники направляли животных. Иногда просто отпускали их пастись там, где трава была сочнее. Такшакай предпочитал второе. Его коровы и овцы брели то на север, то на восток. Это разочаровало Ршаву: кочевники направлялись в места, очень далекие от тех, на которые еще распространялась власть Стилиана и Созомена. Ршава даже стал подумывать, не стоит ли ему уйти от Такшакая и присоединиться к другому племени, более активно воюющему против Видесса? Сейчас, когда он неплохо освоил язык варваров, это будет сделать легче.
Ршава думал так, но потом отказался от этой идеи — во всяком случае, на время. Стада Такшакая двигались на восток по речной долине, заснеженной, как и в то время, когда Ршава путешествовал здесь в прошлый раз. С каждым днем он все больше узнавал эту местность. То была долина реки Аназарб, и кочевники со стадами шли в сторону Скопенцаны.
Примерно через неделю они увидели закопченные после пожаров руины города.
— Когда-то это был большой и красивый город, — сказал Будин таким тоном, словно говорил о давно минувших веках, а не о том, что здесь было менее года назад.
Люди Такшакая начали прочесывать развалины и были вознаграждены. Прежние грабители отыскали не все, достойное кражи.
— Да, был, — согласился Ршава.
Сейчас между камнями мостовых торчали лишь засохшие сорняки. На камни рухнувшей городской стены начали взбираться кусты. Ршава тоже вошел в город, хотя то, что он искал, не имело никакого отношения к добыче.
Он направился было к главному храму и стоявшей рядом резиденции прелата, но остановился на полпути. То была прежняя жизнь, ошибочная жизнь, неудавшаяся жизнь. Тогда он еще не понимал, что в жизни важнее всего.
И Ршава отправился на поиски того, что осталось от дома Гимерия. Там он впервые увидел Ингегерд, там сделал первый шаг по дороге, которая привела его к себе нынешнему. Немного поплутав, он отыскал нужную улицу и четвертый дом на ней. Он вошел: это нетрудно, когда стены рухнули. Он поглядел из развалин дома на то, что год назад было Скопенцаной, и медленно кивнул.
