Постукивая каблуками по стене, Адамат наблюдал, как отплывают бруданские корабли, а сам снова и снова перебирал в уме варианты. Главные фигуры пришлось вычеркнуть из списка подозреваемых. Если бы кто-то из членов комитета был второй половиной Бруде, он причинил бы намного больше вреда, чем вышло на самом деле.
Инспектор подождал, пока последний корабль отчалит, спустился со стены и поймал экипаж. Через тридцать минут он был уже возле Вороненой башни. Закатное солнце светило ему в спину. Адамат прошел в ворота и направился к посту охраны на первом этаже. В коридоре его поджидал Соу-Смиз, прислонившись спиной к стене и надвинув на глаза шляпу.
– Мне необходимо видеть леди Черис, – заявил Адамат дежурному охраннику.
Тот проверил бумаги инспектора и пропустил его вместе с Соу-Смизом.
– Я подозреваю, что у Кларемонте есть еще один агент в городе.
– Подозреваешь?
– Разумеется, у него здесь много людей, я же не идиот, чтобы не понимать этого. Но я говорю об агенте такого же уровня, как лорд Ветас, если не выше. Он должен работать самостоятельно, независимо от Ветаса или Кларемонте.
«Вторая половина бога», – мысленно добавил Адамат.
– Почему?
– Когда мы беседовали с Кларемонте, с нами был Одаренный, который распознает ложь. И он подтвердил, что Кларемонте ничего не знал о готовящемся взрыве. Но никому другому смерть Рикарда не принесла бы больше пользы, чем ему. Если бы у Кларемонте был еще один агент, работающий независимо, это бы все объяснило.
– Леди Черис?
– По крайней мере, она должна знать, кто это.
Они поднялись к камере, расположенной под самой крышей башни. Адамат остановился, чтобы отдышаться, тюремщик тем временем отпер тяжелую кованую дверь.
Камера оказалась небольшой, но не лишенной удобств: камин, две лампы, кровать, стул и небольшой столик у стены.
Черис, стоявшая возле окна с видом на площадь, обернулась и с любопытством поглядела на Адамата, но ничего не сказала. Тюремщик зажег лампы и вышел из камеры.
– Леди Черис, – начал было Адамат, но она махнула рукой и снова уставилась в окно.
– Я уже рассказала вам все, что вы хотели от меня услышать.
– Сомневаюсь. На кого вы работаете?
– Я? Работаю на кого-то? Ха! Я думала, инспектор, вы лучше меня знаете. Я никогда не была чьей-то марионеткой.
– Значит, вы утверждаете, что самостоятельно подготовили покушение на Рикарда?
Она не ответила.
– Если вы поможете мне, я сумею спасти вас от гильотины, – продолжил Адамат.
– Не думаю, что меня отправят на гильотину. Но если даже и так, у вас недостаточно влияния, чтобы изменить приговор.
Холодный пот выступил на лбу Адамата. Он несколько раз моргнул, затем вытер рукой лоб.
– Вы готовы рискнуть?
– Я уже рискнула всем и проиграла. Разговор окончен.
У Адамата пересохло во рту. Он молча смотрел на Черис, пока та не повернулась к нему лицом.
– В чем дело, инспектор? Не знаете, что сказать? Дело зашло в тупик? Простите, что не проявила к вам особого сочувствия. И можете передать Рикарду, что и он тоже долго не продержится.
Адамат наконец обрел дар речи и заставил себя поклониться:
– Простите, что понапрасну отнимал ваше время, которого у вас и так немного осталось, моя леди.
Выйдя в коридор, инспектор жестом попросил тюремщика запереть дверь, а сам прислонился к стене, пытаясь унять дрожь.
– Что с тобой, Адамат? – встревожился Соу-Смиз.
Инспектор отвел тюремщика в сторонку и протянул ему стокрановую банкноту:
– Я буду говорить начистоту. Вы не должны выпускать леди Черис из этой камеры. Но если она все же выберется отсюда, не становитесь у нее на дороге. От этого зависит ваша жизнь. Можете сказать фельдмаршалу, что это я дал вам такие распоряжения.
Адамат спускался по лестнице так быстро, что Соу-Смиз едва поспевал за ним. Выйдя из башни, инспектор чуть ли не с разбега запрыгнул в поджидавший экипаж.
– Соу-Смиз, отправляйся домой, – сказал инспектор кулачному бойцу. – Думаю, мы закончили работу. Ты здорово помог мне. – Он постучал по крыше кареты: – На ту сторону площади.
Карета рванулась с места, оставив недоумевающего Соу-Смиза возле входа в Вороненую башню.
Все пять лестничных пролетов Гражданского суда Адамат промчался бегом. Легкие уже готовы были разорваться, когда он добрался до верхнего этажа. Инспектор показал свои документы охранникам и, не обращая внимания на крики секретаря, вломился в кабинет Тамаса. От внезапного страха у него закололо в груди.
Тамас, что-то читавший при свете лампы, поднял на него глаза:
– Инспектор?
– Леди Черис, – задыхаясь, пробормотал Адамат. – У нее нет тени. Она вторая половина Бруде. И это еще не все.
– Говорите! – Тамас вскочил на ноги.
– У кораблей Кларемонте была слишком малая осадка. Он оставил в городе по меньшей мере пять сотен солдат.
48
Выборы закончились лишь под утро последнего дня осени.
Адамат стоял возле окна кабинета Рикарда в гостинице Киннена и невольно всплескивал в изумлении руками, наблюдая за непрерывным людским потоком на улицах. Этот день объявили вторым национальным праздником Адро. Избирательные участки открылись накануне в шесть утра и работали до полуночи. Делегация из Нови до утра сортировала избирательные бюллетени и подсчитывала голоса. В полдень должны были объявить результаты.
И тогда станет ясно, сдержит ли бог свое обещание.
Многие вопросы все еще оставались без ответов. Адамат ужасно не любил, когда концы не сходятся с концами. Инспектор по-прежнему не мог объяснить, почему леди Черис так легко позволила арестовать себя, какое отношение Кларемонте имеет к войне между Кезом и Адро и зачем ему понадобилось участвовать в выборах.
От всех этих загадок сердце инспектора стучало как бешеное.
Дверь в кабинет приоткрылась, из коридора послышались голоса избирательной команды Рикарда. Инспектор обернулся. В комнату вошел Избранный Борбадор со своей обычной, наполовину покровительственной, наполовину хищной улыбкой. Адамат не встречался с ним с того момента, как Бо вернулся в Адопест. Он двигался довольно уверенно, лишь слегка опираясь на трость. Его наряд заставил бы покраснеть от зависти любого банкира. Бо был в перчатках Избранного, несмотря на столпившихся в коридоре людей Рикарда. Или, возможно, как раз именно из-за этого.
Бо встретился взглядом с инспектором и нахмурился:
– Я выполнил наш договор.
Адамат с трудом проглотил комок в горле:
