Во французской столице он сначала получил вожделенный куш, а после, что не удивительно для этой Мекки романтиков, предался изысканному разгулу и в том числе утехам любви, не избежав брачных уз (конечно же, по тонкому расчету), но и медовый месяц не притупил «профессионального» интереса авантюриста-самородка. Панченко-Сатин поспешил снова застраховаться на кругленькую сумму в 500 тыс. франков. Среди легкомысленных парижан ему не составило труда найти очередного похожего на себя «секретаря», а дальнейшая схема действий преступника нашему читателю уже знакома и, увы, повлекла за собой очередное безжалостное убийство. Русский коммивояжер, теперь уже под именем Панченко, инсценировал очередной несчастный случай со своей «драгоценной» персоной, цинично столкнув доверчивого уроженца Иль-де-Франс под мчавшийся поезд в одном из парижских предместий. Хладнокровный Харон — чудовищное дитя fin de siecle, и не подозревал, что находится под неусыпным надзором полицейских ведомств двух могущественных европейских держав. И хотя совместными усилиями российской и французской полиции не удалось предотвратить очередного убийства (впрочем, следует признать, что именно оно как состоявшийся факт позволило окончательно изобличить и задержать преступника), а сведения о полицейской операции века просочились все же в вездесущую парижскую прессу, зато здесь проявили максимальное оперативное усердие сотрудники петербургской полиции. Не успели свежие газеты из типографий попасть в руки киоскеров и уличных разносчиков, как все утренние тиражи были методично раскуплены находившимися при исполнении русскими «гостями», чтобы ни один номер даже случайно не попался на глаза убийце и не спугнул его. Персонал банка, который должен был бы выплатить королю преступной авантюры вожделенную страховку за «безвременно покинувшего сей мир Панченко», был заранее предупрежден о предстоящей операции, поэтому облаченный в траур «француз» с заметным славянским акцентом получил отказ в выдаче крупной суммы под предлогом недостатка наличности в кассе.
На следующий же день не успевший ничего заподозрить бывший Панченко-Сатин etc., намеревавшейся стать порядочным французским буржуа, начав новую идиллическую жизнь «на покое» в обществе молодой жены, был арестован для препровождения на покинутую родину, где его ждет судебное следствие и сполна заслуженная суровая кара. Пока преступник конвоируется из пределов Французской республики в пределы Империи Российской, наш дотошный читатель вспомнит, пожалуй, еще одну великорусскую народную мудрость: «На Руси не все караси, есть и ерши», но можно быть уверенным, что на всякого подобного выскочку в нашем Богоспасаемом Отечестве найдется достаточное количество бдительных и хорошо знающих свое дело щук, которым по зубам любая речная мелочь, какой бы ершистой и юркой та ни была, а значит, подданным Его Императорского Величества не следует всерьез опасаться за собственные жизнь и благополучие, равно как и за покой своих семейств. Надежные силы, опора Государя и Отечества, не дадут и впредь безнаказанно посягать на законы государственные и незыблемые устои общества, какими бы хитрыми ни были внутренние и внешние враги Империи Российской.
P. S. Последнюю информацию по данному делу сообщают наши парижские и петербургские репортеры. Труп несчастного «Панченко»-парижанина эксгумирован в одной из клиник Парижской военно-медицинской академии при участии отечественных специалистов и сейчас проводится его дальнейшая экспертиза. Страховые общества Франции и России, репутации которых был нанесен ощутимый урон, требуют от соответствующих органов скорейшего расследования дела оборотня.
«Слава Богу! Мои показания полиции больше не нужны; механизм преступления теперь для них не секрет, — подумал с облегчением Думанский. — А что бы я мог сказать официально, для протокола? Как бы я обосновал источник этой информации? Что я, адвокат Думанский, временно был членом банды „Святой Георгий“ и участвовал в нападении на ломбард? Бедняга Шведов — без него жандармерии будет трудно… Знали бы они, какие настоящие оборотни уже окружают нас. Вероятно и не представляют, как ерши могут проглотить щуку или благородного осетра и сколько таких подложных осетров плавает уже в наших мутных невских да московских водах! Ну, даст Бог, в этом как-нибудь сами разберутся, а я умываю руки. Прости меня, Господи, я и так сделал все, от меня зависящее, остальное не в моих силах! Хватит с меня этой грязи… Помоги, Боже, царским слугам и спаси царя!»
Тревожные мысли снова напомнили о чужом саквояже, лежавшем тут же, на столе. На сей раз Думанский решительно открыл его. Внутри, в сафьяновой папке, вперемежку с текстом новеллы старика-инвалида о вольноопределяющемся Смирнове, лежали еще какие-то густо исписанные листы, среди которых попадались и очень старые, пожелтевшие, с почти выцветшими записями. Это был дневник того самого зловещего немца. Думанский начал лихорадочно перебирать содержимое «дядюшкиного» бювара, местами вчитываясь в неизвестную рукопись. Имена Молли и Гражины мелькали, сливаясь в одно, от волнения буквы и строчки тоже стали мешаться перед глазами.
Откинувшись на высокую спинку массивного кресла, Думанский насилу заставил себя успокоиться. Достал из кармана Георгиевский орден 4-й степени и положил перед собой, перекрестившись на него, как на святую икону (он ведь и был для Викентия Алексеевича настоящей чудотворной святыней). Наконец выбрал из пухлой кипы несколько страниц дневника, исписанных почему-то разными почерками, и углубился в чтение.
ДНЕВНИК ДАВИДА КАУФМАНА
Генваря 13 в лето 1740
Вольному каменщику надлежит искать абсолютную истину, дабы невежественную темноту народа русского рассеять и живоносные семена передовой культуры насадить. Примером оной надлежит европейские нравы почитать, а строптивость русскую всячески искоренять. Веру же православную и самодержавную власть такожде надлежит искоренить совершенно, а самого царя казнить прилюдно. Природное рабство русское, напротив, для целей своих использовать, ибо оное для общего труда способно. Дух просвещения по всей России распространять, особливо в дворянском сословии, дабы во всем просвещенной Европе последовать. Ученым же мужам разным наукам в университетах обучаться, таможде ключи к таинствам натуры хранятся. Ложи российские по образу и подобию тамошних строить и от правил «Строгого чина»[141]не отступать нимало. Сей путь всему роду человеческому свыше определен, и нам, братьям масонам, довлеет вести народы к общему благу сим единым путем.
Сентября 3 в лето 1776
Имею честь засвидетельствовать, что сего дня произошло чаемое объединение лож елагинских и рейхелевских. При сем торжественном акте я был секретарем. Сам мастер барон Рейхель настоял на совокуплении в Великую провинциальную ложу всех российских братств и предложил печатные ритуалы всех трех градусов. Провинциальный гроссмейстер, действительный тайный советник Елагин назвал сие великим событием, изволив заметить, что очень счастлив видеть во всей России одного Пастыря и одно стадо, о чем он вскорости готов сообщить магистру Великой национальной германской ложи. Наше стадо все больше и тучнее, и ежели бы Екатерина не стремилась искоренить братства масонские, мы были бы близки к заветной своей цели.
