Все уставились на деньги. Рыхлый – жадно, мы с Федор Сергеевичем – удивленно и встревоженно.
Ни один советский человек в здравом уме вот так деньгами искрить бы не стал. Понятно, уже никто не жил миллионером Корейкой, люди покупали себе всякое – дорогие магнитофоны, телевизоры, ковры, но давать повод стукнуть на себя куда следует в связи с нетрудовыми доходами (а это наверняка они и были) – нет, это было глупо.
Хозяин Балхаша сглотнул и назвал несусветную цифру.
Дядя Жора подошел к нему лениво, вразвалочку, отсчитал требуемую сумму в загодя подставленную руку, и в другой раз, и в третий. Потом отделил от пачки еще четыре купюры, плюнул, припечатал сверху. Спросил:
– В расчете?
Рыхлый кивнул.
– Славка, собачку возьми…
Я подошла, взяла поводок:
– Документы. Родословная, справки о прививках, продажу в клубе оформить.
– Завтра, – сказал уже бывший хозяин Балхаша.
– Сегодня, – сказала я. Мне не понравилось, как он стрельнул глазами в сторону. Я посмотрела на Федора Сергеевича.
– Я все проверю, Георгий Андреевич, помогу, – пообещал он.
– Ну и ладненько. Чего тянуть? Щас пойдем обмоем, конинки возьмем хорошей, – сказал дядя Жора, потирая руки.
– А… я не понимаю… Девочка у вас за главную, я вижу… Раз так… А Балхаша куда? – Рыхлый промокнул пот с лысины не первой свежести платком.
– Не кипишуй. Птичка моя мне поет, чтоб я важного чего не забыл. Славка, у тебя шизняк-то твой свободен? Заберешь пацана? – спросил дядя Жора.
– Заберу. Дядя Жора… – Я отвела его в сторонку, Балхаш сделал за мной шаг, как теленок. – Это хорошо, что вы его выкупили. Но он вам правда не подходит… Если бы со щенка… А так… Вы упертый, пес стопудово упертый… Будет у вас стенка на стенку.
– Не будет. Чего ты, Славка? Ну понравился он мне. Рожа – во, в три дня не обплюешь! Это ж вещь! Не скрипи, а? Помоги лучше.
– Действительно, Славочка, Георгий Андреевич ведь и собирался подобрать себе собаку, – вмешался Федор Сергеевич. – Гектор у него временно, мы так и договаривались. Вот и нашел подходящего пса. А Гека я заберу, как и обещал.
– А… Так и было, точно. Сергеич, ну ты ж не сразу Гека заберешь? Пока еще Славка Балхаша окоротит, а у меня самый сезон, двор пустой будет… – забеспокоился дядя Жора.
– Когда скажете, тогда и заберу, – весело прищурился Федор Сергеевич.
– Лады. Пойду я, бумажки сделаю…
– Давайте вместе поедем, Георгий Андреевич. Славочка права, скользкий тип какой-то, надо все проверить. Сейчас я два слова ей шепну…
– Благодарствую, Федор Сергеич. Подождем. – И дядя Жора отошел от нас.
– Славка, ты про деньги никому не говори, поняла? – наклонившись ко мне, тихо сказал Федор Сергеевич. – У Георгия Андреевича могут быть неприятности… А мы сдружились как-то…
– Какие деньги? – я вздернула бровь. – Не знаю, о чем вы.
– Мо-ло-дец.
Дядя Жора подошел к нам снова:
– Славка, слышь, ну собаку ты нормально доведешь? А то этот такое прогоняет… И башли тебе нужны, к слову?
– Балхаш! – позвала я.
Пес поднял голову, я его погладила.
– Ну, руку не откусил пока, дядь Жор, сами видите. Деньги есть, завтра разберемся, если что. Одно только, пожалуй. К нам сегодня ветеринар приезжает по лошадиным делам, я хочу его попросить посмотреть Балхаша. Что-то он слишком вялый. Может, от жары, конечно…
– А чего? Пусть посмотрит. На вот тебе. – Дядя Жора сунул мне несколько купюр. – Будет мало, скажешь. Ну, давай, до завтра тогда. А, Балхашка? – Он тоже погладил пса. – А? Зацени! И мне руку не откусил! – И, радостно заржав, ушел оформлять все бумажки на собаку, прихватив с собой Федора Сергеевича и Гектора.
А мы с Балхашем остались. Пес даже головы не повернул вслед своим хозяевам – бывшему и нынешнему, так и стоял, понурившись.
– Ну что, Балхаш, пойдем? – Я легонько потянула поводок.
Балхаш пошел за мной как ослик.
Так же безропотно пес залег в углу вольера. Я вышла и закрыла за собой дверь.
– Вечером покормим, когда прохладнее станет, – сказала я Геше.
Геша смотрел на Балхаша, сложив руки на животе, как деревенская бабулька.
– Это че это? В каком месте это агрессивная собака, я не догоняю? Сдается мне, это просто разжиревшая белка…
– Ну! Ты бы, Геш, его хозяина послушал, так уже бы в штаны наложил. Лев-людоед по сравнению с Балхашем чисто отдыхает.
– А. Так без хозяина он, наверное, не работает… а тоже чисто отдыхает. Как тот лев.
– Ладно. Не ворчи. Если окажется, что фамилия хозяина – Врунгель, нам же лучше. Меньше мороки.
– А и то.
Вечером, после тренировки, я принесла кавказцу тазик с кашей. Он поел, но спокойно, без фанатизма. Когда пес улегся на прежнее место, я устроилась рядом, вооружившись охапкой щеток и расчесок, и стала осторожно чесать ему шею и загривок. Он не возражал, вздохнул, зажмурился. Почесав пса между лопатками, я погладила его по спине, и тут Балхаш, резко рванувшись, ухватил меня за предплечье.
– Ты чего это? Ну-ка, пусти!
Балхаш чуть сильнее сжал челюсти. Он оживился, но взгляд был не злобный, а скорее любопытный, мол, а что ты будешь делать, если я не отпущу?
Я села поудобнее и расслабилась:
– Вот ты дура, Балхашка. Ну откусишь ты мне руку, и что? Кто тебя кормить тогда будет? Ты что, не знаешь, как больших собак кормят? Для этого обязательно две руки нужны, в одной – ведро, в другой – половник. И никак иначе. С одной рукой не справлюсь, будешь ходить голодный.
Балхаш разжал зубы и стал мести хвостом по полу – ему понравился мой голос.
– Эх ты, – сказала я, потирая след от Балхашиных зубов. – Обманули дурака на четыре кулака! Справлюсь и с одной рукой, половник ведь можно в ведре носить, а ты уши развесил! Ой, а уши-то где? Потерял?
Балхаш уже вовсю улыбался и вилял хвостом.
– Ну-ка, проверим, что у нас там от ушей осталось. – Я поплевала на носовой платок и непрофессионально полезла почистить им собаке ухо. Балхаш вытянул шею и застучал об пол задней лапой. – Да-а-а… Запасы гуано внушают… Это, значит, нормальным собакам чистят уши ватными тампонами, смоченными легким раcтвором перекиси… таксам уши чистят влажным полотенцем… А тебе что же, влажным одеялом чистить?
Я добила платок, слегка почистив рыжему и второе ухо, а потом мелко стала чесать ему самый кончик подбородка. Балхаш сперва вытягивал шею сколько мог, а потом перевернулся на спину и вытянулся во весь рост.
Когда пришел доктор, Балхаш так и лежал, упираясь в сетку передними лапами, раскинув задние, как препарируемая жаба, а я разбирала и вычесывала ему колтуны на груди.
