Лавены. Душа, помещенная в росу, выталкивает прежнюю, не вредя телу. Зелье нужно для привязки и подстраивания тела к новому владельцу. Я использовала вместо него эликсир молодости, сразу поменяв тела под новые души. Кстати, тебе понравится первая строчка: «Выкупите преступника у стражи и не забудьте получить официальную бумагу об этом. Использовать для ритуала людей, не приговоренных к смерти, строжайше запрещено. Жрица Калунны, пойманная за подобным, будет казнена и отдаст свое тело под чужое воскрешение». Бедняга Эйне очень плох в намеках, а прямо предложить тебе украсть и убить преступника не решился. Но такой способ воскрешения доступен тебе прямо сейчас.
Беату накрыло нервным возбуждением.
— Но он же один!
— Один лучше ни одного. Да и мало ли преступников или самоубийц? Тех, кому тела уже не нужны, всегда можно найти. Если постараться.
— И ты не покараешь меня?
— Я? Нет. С чего я буду мешать тебе развиваться? Колдуй. Расти над собой. Становись сильнее и меняй законы под себя. А пока что расскажи этому глупцу, что бывает с теми, кто становится врагом могущественной ведьмы. Ты можешь все, моя хорошая. Ты победила. Теперь тебя никто не остановит.
Беата заулыбалась и вернулась к Тимоти.
— Я обещала Габи Лонг, что ты умрешь. А Анне Поэзи — что превращу тебя в нечто беспомощное и страшное. Не люблю нарушать обещания.
— Меня будут искать, — весело напомнил ей Тимоти.
— И найдут, — согласилась Беата, — ты же никуда не пропадешь. Ты умрешь тихо и незаметно, «яркая личность». И отправишься в ад. Думаешь, одна Мавис знает темную магию?
— Меня расколдуют в другом месте, — улыбка застыла у него на губах, — и редактор «Городской правды» ждет моего звонка. Я обещал позвонить ему сразу по возвращению из Хисшира.
— Позвонишь. Дай-ка свою записную книжку. Где там был его телефон? Ага, вот он. Джеральд, милый, съезди в Кловерфилд и позвони по этому номеру, — Беата протянула ее мужу, затем навела на него иллюзию, придавая ему облик Тимоти, — на хисширской станции поболтай с нашим знакомым билетером. Пожалуйся, какая я черствая: не дала тебе материала для статьи, хотя ты меня битый час уговаривал, и теперь тебе придется уйти и из газеты «Городская правда», и из «Вестника Кловерфилда». Как доедешь, позвони обоим редакторам, нахами, скажи, что достоин большего, чем прозябать в их паршивых газетенках, и признайся, что все это время работал на конкурентов и сливал им внутреннюю информацию редакции.
— Эй! Ты что задумала, старая сука?! — Тимоти покраснел от злости. — Да ему никто не поверит, у него голос на мой даже не похож!
Беата усмехнулась и сотворила новое заклинание.
— Спасибо, что напомнил. Голос можно украсть не только у Нины Месс, кстати. Теперь Джеральд заговорит твоим голосом. Ты проиграл, Тимми. Тебя еще много раз увидят в Кловерфилде. А разве может быть мертвым тот, кого видела куча свидетелей?
Тимоти принялся рваться со стула.
— Да у тебя кишка тонка убить меня! А тело куда денешь, падла?! Как только его найдут, тебе конец!
— Кстати, хороший вопрос, — нахмурился Джеральд, — может попросить о помощи Калунну?
— Мы не будем беспокоить нашу богиню по пустякам, — невозмутимо ответила Беата, — а тело его я заберу себе. Оно — единственная ценность, которой он обладает.
— Что? Что ты несешь? — Тимоти замер. — Ты хочешь, чтобы я с тобой переспал, что ли?
— Я не сплю с животными. Это извращение. Что ж, время исполнить обещание, данное Анне Поэзи. Обычно ведьмы так не делают, а только пугают, но мне нужно, чтобы ты прожил достаточно долго и не сбежал. Можно сказать, ты и правда особенный: я никого так раньше не заколдовывала. Прощай, Тимми. В следующий раз мы поговорим непосредственно перед твоей казнью. Мгла! Ко мне.
Тимоти начал осыпать ее ругательствами и рваться прочь. Затем голос его исказился и превратился в невнятное бульканье. Веревки упали с опустевшего стула.
Человек по имени Тимоти Шварц исчез.
Джеральд поежился.
— Не думал, что это выглядит настолько страшно. Но я все еще не понимаю, что ты намерена с ним делать?
— Я объясню, когда ты вернешься. Отправляйся и помелькай на глазах у большого количества людей. Устрой где-нибудь громкий скандал и представься его именем. Следи за чарами: иллюзия продержится пять часов. Обратно возвращайся только в своем облике.
— Беата, не марай рук сама. Я могу растерзать его как призрачный пес. Это спишут на нападение дикого зверя.
— Не надо. Я же сказала, мне нужно его тело для ритуала. А у нас есть большая банка?
* * *
Через два дня в Хисшир приехала Алиса и устроила Беате настоящий допрос. Она была очень зла, что та не рассказала про версию с Мавис, и настойчиво выпытывала про исчезновение всех троих, подозревая культ Калунны в убийствах конкуренток. Беата стойко выдержала его, настаивая, что ничего подобного не было: она проникла в ковен Тринадцати с помощью завербованной Матильды Поллок, обличила Мавис, и та сбежала, чему есть не менее десяти свидетельниц. После этого Беата занялась спасением Эльзы Салливан, Кейт Каннингем, Джины Уэсли и Ханны Грей, отвела их по домам, нанесла визит мэру, а с Мавис больше не сталкивалась. Очевидно, та сбежала, чтобы не попасть в тюрьму, и прихватила с собой Кхиру и Лавену. Возможно, они подготовили ей безопасные пути отхода: когда Беата появилась в ковене, их там уже не было. А культ Калунны никогда не нападал на соперниц: они всегда вели честную конкуренцию, предлагая людям колдовские услуги и веру в настоящую богиню.
— Настолько честную, что ты выдавила конкуренток из города, отобрала их особняк и переманила к себе почти весь состав ковена Тринадцати, — скептически заметила Алиса, — ты же явно их чем-то подкупила. Не верю я, что они дружно осудили Мавис и уверовали в Калунну.
Беата улыбнулась.
— Я предложила им более выгодные условия службы. Это не преступление.
— Питер Коллинз сказал, что ты вела переговоры с Лавеной, но вы не договорились, и в твой культ она не вступила. А потом вдруг навела на город чуму. Как-то слишком по-злодейски и очень удобно для обличения ковена Тринадцати. Какой в этом вообще был смысл?
Беата качнула головой.
— Не на город. Жертвами стали наши верующие. Лавена обозлилась, что я не собираюсь исполнять ее требование: изгнать Адалинду из культа Калунны и сделать ее единственной «святой» целительницей. Это был акт запугивания и одновременно попытка укрепить репутацию Лавены, пошатнувшуюся из-за соперничества с Адалиндой. Лавена не в первый раз проворачивала подобный фокус: эпидемия, лечение от нее и наложение «защиты», за которую
