и усмехнулся. – У вас много вещей?
– Вещей нет. Аппаратура. Кое-что попортили на месте, остальное вот. Всё нужное взяли, второй ходки не потребуется, поэтому можем лететь.
– Хорошо. Тогда занимайте места из числа понравившихся. Ждём ещё одного человека и на взлёт.
Скотт запросил сеанс связи, и ответственный боец через минуту передал трубку спутникового телефона ему в руки. Поговорив с Алексом, Морган вернул телефон и вышел на улицу, вглядываясь в пространство за открытыми на территорию воротами.
Спустя некоторое время вдали раздалась стрельба. Грохот автоматных очередей, потом пара глухих, едва слышных с такого расстояния пистолетных выстрела. Затем в проёме ворот появился человек. Он явно бежал от кого-то. Присмотревшись, Морган понял, что это Алекс.
– Стрелки, прикрывать! – Скомандовал Скотт и взял в руки М4 с коллиматорным прицелом.
Вдали снова раздалась стрельба, и Алекс упал. По спине Скотта пробежал неприятный холодок. Морган видел, что к Алексу подошёл человек с автоматом. И он понимал, что это конец.
– Командир, держу стрелка на прицеле, – сообщил один из бойцов, морской пехотинец с таким же карабином М4 с голографическим прицелом, – дайте приказ.
Скотт колебался. Нужно было вытягивать Алекса, но при этом смертельно опасно было затевать перестрелку, стоя возле самолёта. Попади хоть одна пуля в фюзеляж или двигатель – и всё, никто никуда не полетит. Оборудование, люди – всё погибнет. Всего одна пуля. На одной стороне весов – задания и жизни многих людей, на другой – жизнь старого приятеля.
– Командир, примерно триста ярдов до цели, держу на прицеле, – повторил стрелок, стоявший рядом, – готов открыть огонь.
Карабин М4. Пуля калибра .223 или 5,56х45 миллиметра. Весом менее чем в 4 грамма. На расстоянии в триста ярдов даже в безветренную погоду поперечник рассеивания на такой дистанции будет как минимум шесть дюймов или около того, а может и больше. И стрелок… морская пехота – не снайпер. Снайпера с хорошим калибром и болтовой винтовкой с нормальной оптикой, увы, не было. Скотт колебался. Попасть с первого раза было крайне маловероятным. Ветер боковой к тому же, ярда четыре в секунду… а потом начнётся ответная стрельба. А в такую громадину как «Боинг» можно и вслепую попасть не целясь. И всё… дырка в фюзеляже – это разгерметизация. А до дома почти пять тысяч миль.
– Прости, Алекс, – прошептал Скотт, – прости.
Затем повернулся к стрелкам, державшим на прицеле объект.
– Не стрелять. Все в самолёт, – скомандовал он и поднялся на борт.
«Боинг 747-400» тяжело оторвался от земли и взял обратный курс домой. Скотт залез в стоявший в салоне самолёта бронеавтомобиль и прикрыл дверь. Ему хотелось побыть одному. Операция закончилась крайне неудачно для Алекса – погиб он сам, и ноутбук с наработками так и не смог доставить к трапу. Морган тяжело вздохнул и, достав из кармана плоскую фляжку с бурбоном, приложился к ней. Немного полегчало. Скотт мысленно помянул своего товарища, констатировав, что всё равно не было шанса его спасти, а затем откинулся на подголовник сиденья и быстро погрузился в сон. Он летел домой.
2 мая. Москва. Дмитрий Вознесенский.
К госпиталю в лагере размещения беженцев подъехали три бронированных «Шевроле Субурбан» чёрного цвета и остановились на площадке возле входа. Вознесенский встал со ступеней, скривился от неприятной тянущей боли в плече, поправил перебинтованную руку на перевязи и подошёл к машинам. Андрей остался сидеть на крыльце, глядя на приехавших гостей.
Из машин вышли несколько человек, одетых в гражданскую одежду. Двое подошли к стоявшему в нескольких метрах от парковки Дмитрию. Мужчина постарше, глубоко на пятом десятке, судя по виду, протянул руку и представился:
– Генерал-майор Кузьмин, служба внешней разведки Российской Федерации.
– Дмитрий Вознесенский, – кивнул Дмитрий и пожал руку генералу, – это я с вами связывался. И спасибо, что приехали. В прошлый раз доехать не удалось.
– Дмитрий Владимирович, спасибо что откликнулись. Как вы поняли, я являюсь куратором подполковника Николаева, и после его гибели буду вести все его дела.
– Вот, собственно, ради чего погибли под три десятка человек. Может больше, не считал и не знаю, – сказал Дмитрий и отдал сумку с ноутбуком Кузьмину. Стоявший рядом сотрудник молча забрал сумку и унёс её в машину.
– Пройдёмся? – предложил Кузьмин, указав на ведущую от здания дорожку вдоль небольшого парка, разбитого возле забора.
Кузьмин и Вознесенский неспешным шагом пошли по дорожке, каждый глядя себе под ноги. Говорить не хотелось ни одному, ни другому. Просто шли, вышагивая по обшарпанной серой плитке, лежавшей здесь не одно десятилетие.
– Как погиб Валера? – нарушил, наконец, молчание Кузьмин.
– Мы попали в засаду. Нас со спины обстреляли. Погибли восемь сотрудников. Мне повезло уцелеть чудом.
– Дмитрий Владимирович, про ЧВК «Сильвер Хилл» я знаю. Это они за вами бегали. Но почему вы раньше нам не сказали?
– А как? Связь упала. Куда ехать – не знаю. С подполковником пытались состыковаться – едва получилось. Даже когда назад ехали, он же не думал, что на разведку кто-то вот так вот возьмёт и нападёт. Плана «Б» не было. Я знать не знал, что дальше. Спасибо, здесь добрые люди помогли с вами связаться.
– Да уж… – протянул Кузьмин, – хорошо хоть наработки успели перехватить. Вы смелый человек, Дмитрий, должен признать.
– Я не смелый. И мне было писец как страшно, если честно, – признался Вознесенский, – но для меня это стало делом принципа. Моих родителей убили, я не мог стоять в стороне и проглотить всё это. Или бросить на полпути.
– Вы с Николаевым о чём-то договаривались?
– Да. Он обещал мне всеми силами помочь, когда всё кончится. Оружием, транспортом, и прочим. Теперь я, однако, не знаю даже, чего хочу и что мне дальше делать. У меня нет никого. И цели нет. Единственное – родственники остались под Питером, недалеко от Сестрорецка. К ним поеду, в самое ближайшее время. Надеюсь, что они живы. От горючки и оружия с патронами не откажусь.
– Вы если оттуда вернётесь – найдите меня. Адрес я вам оставлю. Я позабочусь о том, чтобы вам дали работу и защиту в нашей структуре. Можете рассчитывать смело. И по оружию и топливу сейчас распоряжусь.
– Хорошо, товарищ генерал. Буду иметь в виду.
– Ну всё, – Кузьмин пожал руку Вознесенскому, – тогда с Богом.
– С Богом, – кивнул Дмитрий, и они разошлись.
Вознесенский собирался с тяжёлым сердцем и какой-то пустотой внутри. Он попрощался с Андреем и его семьёй. Андрей дал ему адрес, по которому его можно будет найти либо когда всё кончится, либо когда будет возможность просто приехать. Затем проверил машину. Всё в
