с нами, Лала. Очень.
– Я знаю, Рун.
– А папа твой… Ты кажется говорила, твои родители хотят, чтобы ты обрела могущество. Без человека это не выйдет, насколько я понимаю.
– Всё верно.
– А во сне, значит, они хотели нас разлучить?
– Нет.
– Нет? За что же гневались тогда?
Лала некоторое время молчала. В наступившей тишине было слышно, как мирно посапывает бабушка.
– За то… что я с тобой… ночью.
– А-а.
– Приснилось, что мы как в лесу спим. А тут они. Жуть.
– Да уж, – улыбнулся Рун.
За окном на мгновенье ярко вспыхнуло. Через пару секунд по небу прокатились громовые раскаты.
– Рун, мне страшно, – жалостливо сказала Лала. – Можно мне к тебе?
– Никак нельзя, Лала, – с добрым сожалением ответил Рун. – Бабуля ж, вон она. А то твой кошмар станет явью.
– Да её трубами не разбудишь, даже гроза ей не мешает, – настаивала Лала.
– Нельзя, Лала, прости, – усмехнулся Рун.
– Эх ты. Ну что ты за рыцарь такой? – постыдила она его.
– Когда это я успел стать рыцарем? – поинтересовался он весело.
– Мне страшно, а ему смешно. Ты нехороший, – буркнула она как будто с обидой.
– Ну прости, милая. Просто ты хочешь невозможного.
– Очень даже возможного.
– Я между прочим без рубахи.
– Ну и что. Всё равно темно. Или надень её. Долго что ли? Только и ищешь оправданья.
– Нельзя, Лала, – очень мягко произнёс Рун. – Я не могу радовать одного дорогого мне человека, огорчая другого. Бабуля горевать будет. Переживать сильно. Если узнает. Нельзя.
– Ох уж эта бабулечка, – вздохнула Лала. – Может ей к барону переехать? В замок. На время. Я его попрошу, он её пустит.
Рун рассмеялся беззвучно. Лала тоже.
– Вот так фея! – подивился он.
– Я хорошая, – возразила Лала. – Просто я хочу быть счастлива. Твоей бабулечке понравилось бы в замке.
За окном снова полыхнуло, а затем загрохотало.
– Дай хоть руку-то, – с укором попросила Лала. – Страшно.
– Ой, прости, – Рун потянулся к ней, вскоре нащупал во тьме своими пальцами её тонкие пальчики. – А в замке поди не было бы страшно ночевать в грозу?
– В замке не так страшно. Там стены вон какие, – подтвердила Лала.
Они замолчали. Бабушка с сопения перешла на похрапывание. Лала опять вздохнула.
– Ну почему я такая несчастная, – горестно запричитала она. – Ну вот он же ты, один шаг только сделай, прижмись, и будешь спать в объятьях ангела, счастливая. И нельзя. За что!?
Рун почувствовал по голосу, что её горесть не притворная, не в шутку.
– Лала, ну не переживай, – ласково попросил он её, – Лишь завтра встанем, я тебя сейчас же прижму к сердцу. Надолго, обещаю. Потерпи.
– Ты только говоришь, а сам найдёшь какие-нибудь дела. И я одна останусь.
– Ох, Лала, мне же завтра за хворостом надо, – спохватился он. – Обещал бабуле сегодня с утра.
– Ну вот, – молвила она с мрачным разочарованием.
– Я постараюсь рано встать, красавица моя. Чтоб поскорее воротиться. И в замок. Ты езжай одна. А я туда приду, как закончу. Я быстро, пару часиков без меня побудешь у барона.
– Рун, нет, не уходи пока я сплю, – почти взмолилась Лала. – Я не могу так. Всю ночь одна, и потом столько одна. Обняться надо утром. Потом иди.
– Время больше займет тогда, у барона одна дольше будешь, – попытался убедить её Рун.
– Сам только что пообещал с утра прижать к сердцу. Слово держать надо, мой дорогой жених, – безапелляционно заявила Лала. – Я лучше подожду дольше, но обнятая.
– Ну ладно, – сдался он. – Я уж в нетерпении жду утра. Так хочется. Тебя прижать.
– И мне, – голосок Лалы приобрёл радостные нотки. – Ложусь с мечтою, что вот проснусь завтра, и тут… Такая сладкая мечта. Хорошая.
– Могла бы замуж выйти. За меня. Хотя бы понарошку. И все твои мечты…Я тебя не обижу, Лала, не притронусь даже. А вернёшься, кто там у тебя узнает, что тут ты выходила?
– Я буду знать. Так нельзя, мой славный. Быть невестой понарошку приятно. А женой понарошку противно. Это гадко. Пойми, Рун. Есть разница.
– Ну, по правде выходи. Я так и быть, согласен.
– «Так и быть» – передразнила его Лала, фыркнув со смеху. – Не понимаю я тебя, Рун. Зачем ты предлагаешь? Чтоб пожениться, нам для начала надобно хотя бы влюбиться в друг дружку. А мы не можем. Оба.
– Говори за себя.
– Ну даже только за себя, Рун, – серьёзно сказала Лала. – Я думаю, я была бы очень счастлива с тобой. Очень. Но всё же мне б хотелось выйти замуж по любви. А не по дружбе. Прожить всю жизнь и не познать самого прекрасного чувства на свете? Ужасно было бы. И для тебя, поверь мне, тоже. То, что меж нами – не любовь. Хоть и оно замечательное. Похоже очень на влюблённость. Но не она.
– Тебя же выдадут не спросив. Это по любви? – осторожно заметил Рун.
– Если муж будет добрый и ласковый, всё равно полюбится. Женское сердце так устроено, заинька мой. А человека я полюбить не смогу.
– Э-эх, помирать мне в одиночестве похоже, – посетовал он с притворной грустью, словно укоряя её.
– Найдёшь ты себе кого-нибудь, милый, – подбадривающе молвила Лала. – Все находят. Полюбишь. И стану я для тебя тогда… просто добрым воспоминанием. Без всякой тоски и сожалений о расставании.
Он лишь покачал головой:
– Ах, Лала. Я-то ведь не фей. Все обо мне дурного мненья. Какую б я не полюбил. Ответом будет лишь презренье. Бросишь меня, так до старости и просижу в лесу. Правда теперь с медведями да волками. Всё хоть какая-то компания.
– Когда ты с феей, Рун, другие девушки уж по-другому станут на тебя смотреть. Ты будешь им интересен. Очень. Поверь.
– Пока ты со мной, я им интересен, – согласился он. – А вот когда уйдёшь… Все будут потешаться и говорить какой я идиот. Мнил себя женихом феи. А остался ни с чем. Ещё хуже станет, чем до тебя.
Лала вздохнула.
– Ты уж теперь почаще меня обнимай, такого разнесчастного – усмехнулся Рун. – Как в плату за страданья. За то что я с тобой.
– Так я об этом и мечтаю. Тебе немножко приплатить. Прямо сейчас. Платила б и платила, – разулыбалась она.
– Запишешь в долг. На завтра.
– Боюсь, Рун, не сомкнуть мне глаз. От ожидания расплаты.
– Могу посоветовать ведунью. Здешнюю. Зелья от бессонницы варит… Вмиг уснёшь, – с комичной деловитостью поведал он.
Его старания комика увечились успехом. Он услышал как Лала тихонько смеётся.
– Ты нехороший, – сказала она ласково.
– То-то ты так мечтаешь обо мне, – иронично ответил Рун. – Выходит, феи любят нехороших. В
