кидани!
Наместник теперь кивнул.
Суур-мак не стал задерживаться, махнул золоченой палочкой с навершием в виде лапы дракона. Сразу два его гонца понеслись вниз и в сторону — гнать конницу киданей в первую атаку.
Наместник оглянулся на императорских арбалетчиков. Арбалеты их были пусты, сами воины сидели рядами и переговаривались, не обращая внимания на все, что стало шевелиться внизу.
Наместник плюнул, но, вспомнив посылку императора с мертвыми сверчками, ощутил, как затвердели до состояния доски мышцы его спины. Стало трудно дышать. Недаром избранные стоят сзади. Что им стоит пустить десяток каленых металлических стрел в наместника? По спине прошло томление. Попробуй тут — не победи клятых урусов!
***
Конница киданей правила боя знала — пометав на ходу по три стрелы от каждого лучника и подскакав к тележному заплоту, на него и не кинулась. Тысяча громко орущих конников быстро поделилась пополам и стала обтекать обе сопки, где на верхушках сидели урусы. Князь махнул Егеру.
Солдаты, сидя на крутых горках сопок, начали прицельно палить по киданям. Попадали в людей мало, больше в лошадей.
Кидани вот-вот обогнут сопки и, если они ни разу не воевали противу европейского устава боя, то попадутся наглухо.
Так и стало. Из тыла сопок раздался истошный вой, вместо боевого визга. То на конницу покатились с сопок огромные валуны.
Попались. Князь увидел, как поднялся в рост на правой сопке артиллерист Левка Трифонов, поднял руку. И князь поднял руку. Пять пушек Левки ударили в сбившуюся в тылу конную алу киданей самодельной каменной картечью и ядрами. Тут же вступили в дело и княжьи пять пушек. Каменная сопка под ногами Артема Владимирыча ощутимо дрогнула. Вверх полетели клочья порохового дыма. Крики избиваемой камнями и ядрами конницы усилились.
Русские солдаты теперь палили из фузей сверху вниз почти в упор по гибнущей коннице киданей. Двести, а может и поболее, узкоглазых всадников, запеленутых в бронь из деревянных плашек, побегли в сторону переправы через Селенгу.
Рядом с князем очутился вдруг Колонелло. Он вытянул колена подзорной трубы, стал глядеть на брод через Селенгу. Широкое мелководное колено реки, вытянувшееся в сторону Кяхты, заполонено было повозками, нарочно брошенными на броде купцами. Всадников-киданей стало уносить по реке в сторону болотистой низменности.
— Потонут, — доверительно сообщил Колонелло князю и протянул трубу.
Труба ученого имела только два стекла и дальностные картинки хоть и показывала, но в перевернутом виде. Да, коням киданей не выйти на берег — потонут в грязи.
Сзади князя заорали. Артем Владимирыч повернул голову. Инок Олекса, подвернувший рясу выше колен, один, с горловым воем, тянул за ременную вожжу пушку, заворачивая ее по фронту в сторону главного китайского войска. Князь сунул зрительную трубу Колонелло, подсунулся под вожжу к Олексе, и пушка мигом встала колесами в заранее выдолбленное углубление в камне. На правой сопке тут же завыли люди Левки Трифонова, тоже тягая пушки.
Князь прыгнул на пушечный лафет, оглядел сверху тыл. Кидани, не поспешившие ко броду, уходили от битвы — одиночками. Русские солдаты — многие в крови от киданьских сабель — шумели, перебегая на передний склон сопки. Артем Владимирыч с удовольствием приметил, что штыки у многих в крови. Егер быстро, как горох ссыпал, поминал узкоглазую нечисть:
— Пятнадцать наших солдат полегло. Забайкальцы одного потеряли в пластунском деле. Все! Бегут, сволочи, на нас!
Егер отскочил от князя и побежал, прыгая по телегам с тюками чая, на соседнюю сопку. Стало тихо.
Передовые лучники основной силы китайцев подбежали к сопкам линией, ровно, шагами вымеряя убойный полет стрел.
За ними тронулись пешие ратники-копейщики. Тоже ровной линией. На глаз — против полутора сотен русских шла тысяча или чутка поменее китайского войска.
Есаул Олейников, нянча пораненную в наглой вылазке по тылам джуань-шигуаня руку, злым голосом сообщил:
— Три отряда у них. Пешие. Вижу — пошел первый. Этот — ерунда, княже. Вот ежели в дело ступит арбалетная гвардия Императора — что противу их поставим?
Артем Владимирыч остро глянул в затянутые пленкой боли глаза есаула. Спросил мягко:
— Своего павшего казака — поверху земли оставили?
— Закатали под мелкий камень, — не обиделся есаул Олейников.
— Добро. Иди теперь в тыл. Руку тебе Олекса заварит травами. В бой не лезь. Хватит, вы уже свое геройство мне отдали.
Есаул Олейников выпрямился. Швырнул шапку оземь.
— Иди со своими в тыл, — так я приказал! — не дал ему орать князь. — Вам другой труд приготовлен, сказал — отвоевались!
Есаул снова пригнул голову к пораненной руке, пошел. Шашка от пониклости тела волочилась по земле.
***
Первые китайские стрелы осыпали верхушку сопки на излете, не принеся вреда. Уже внизу отчетливо слышались резкие шипучие команды китайских десятских, направлявших своих воинов.
Артем Владимирыч подбежал к краю крутого склона, вперед пушек. Определил глазом дистанцию.
— Пли! — в неожиданном бешенстве от стукнувшей в голову крови заорал он. — Пли в гробину хунхуев!
Пушки складно рявкнули.
Камни, что насыпались в солдатские рубахи и толкались по соленому коровьему маслу в пушечное жерло вослед ядру, разлетелись позади линии наступавших. Но десяток ядер, скакая по камням, десяток человек все же нашли.
— Жерла на три пальца наклоняй! — командовал князь. — Заряжай так! Пли!
Вторым пушечным залпом смело уже полсотни лучников, повыбило и копейщиков.
— Пли! — орал и бешеный Левка Трифонов на соседней сопке. — Бей их, паря!
***
Джуань-шигуань отмахнулся от гонца, прискакавшего доложить о ходе битвы. Все было видно и так. Урусы — удержались, и удержались малой кровью. Лучников же почти половину побили, и побили, как донесли лазутные люди, — камнями! Так. Спешить не надо. Сначала — кидани.
К наместнику приволокли тысячного военачальника киданей.
Его бросили на колени, но старый вояка упрямо не гнул голову.
Прохрипел, ощутив на шее щекотку от шелкового шнурка:
— Это те урусы, что жгут костры из людей! Мои воины со страхом, но пошли на них…
— Пошли, да не дошли… — джуань-шигуань говорил тихо, даже ласково.
— Дошли… — упрямился скорой смерти тысячник, — да попали в засаду… Просил же я разведать, что по тылам урусов запрятано!
Наместник Императора отмахнулся от оправданий пораженца. Глянул в долину. Его войско, отступив от сопок, занятых урусами, на три полета стрелы, перестраивалось. Тела убитых и пораненных, сметливым глазом определил джуань-шигуань, лежали как раз за четыреста шагов от сопок, занятых урусами. Полет стрелы — триста шагов. Но пушки урусов били на едва ли — более чем на тысячу шагов! Там, в том месте, куда падали ядра и
