Ненависть затопила Дэймора, такая сильная, как никогда прежде. Этой ненависти хватило бы чтобы уничтожить Анборейю одним махом, не свяжи его Маритэ насильно со своим миром. И в то же время откуда-то из глубины поднималось другое, непрошенное чувство. Жгучая безграничная ненависть к Маритэ не мешала Дэймору вновь любить ее. Или не вновь? Или эта любовь жила в нем всегда? Он просто сумел загнать ее в небытие, как когда-то загнали его самого. Но так же, как и он, любовь не исчезла, не растворилась до конца, сохранив себя в пустоте безвременья, чтобы однажды вернуться.
Дэймор схватил Маритэ за плечи, сквозь тонкую ткань платья впиваясь пальцами в нежную кожу.
— Что ты наделала, Маритэ?!
— То, что должна была, — тихо ответила она. — Ненавидишь меня?
— Ненавижу!
Маритэ молча кивнула то ли ему, то ли собственным мыслям.
— Теперь, когда ты торжествуешь, признай — ты лгала мне, говоря о любви?
— Ты же знаешь, что нет, — ее прямой открытый взгляд ничего не значил, но Дэймору слишком хотелось верить в невозможное. — Теперь мне нет смысла лгать.
— Почему именно теперь? Потому что смогла навязать мне свой мир?
— Потому что эта правда — последнее, что я могу сказать тебе, Дэймор.
— О чем ты?
Что-то страшное, непроизнесенное тяжелым камнем опустилось на сердце. Только что Дэймор считал, что коварная ловушка Маритэ — худшее, что может с ним случиться. Однако ее слова и взгляд сулили не просто разочарование и крушение планов, а настоящую боль.
— Ты же знаешь, Дэймор, у всего есть цена. А цена запретных знаний всегда будет непомерной для того, кто решит воспользоваться ими. Таковы неумолимые законы вселенной. Я должна была оплатить спасение своего мира.
— И чем же ты заплатила? — в глубине души он уже знал ответ, но не позволял ему пробиться к разуму.
— Собой.
— Это невозможно! Странник не может умереть!
— Умереть — нет. Зато может исчезнуть. Тебе ли не знать? Наша сущность бессмертна. Мы не можем перестать быть, но можем перестать быть собой.
— Ты отправишься в небытие?
Разве не об этом он мечтал много веков? Разве не жаждал всем существом, чтобы она испытала сполна те муки, на которые обрекла его? Отчего же сейчас, после ее очередного предательства он готов вывернуть наизнанку мироздание, лишь бы защитить Маритэ, уберечь от страшной участи, которую она более чем заслужила?
— Я не знаю, — бледное лицо озарилось тенью печальной улыбки. — Хотя это было бы справедливо.
Только сейчас он понял, что значит эта неестественная для Странницы бледность, измученный вид и бесконечная тоска в глазах.
— Нет, Маритэ! Этого не будет! Считай, что я принял твой паскудный мирок добровольно. Тебе не нужно платить. Точнее, нужно, но платить ты будешь только мне. Ты задолжала мне больше, чем кому бы то ни было. А потому останешься со мной, пока не отдашь все долги.
Дэймор заключил Маритэ в объятия, с твердым намерением удержать, запечатать в кольце любви и ненависти. Неподдельный ужас пронзил Странника, когда он ощутил, что тело Маритэ в его руках словно утратило плотность. Она все еще была здесь, но словно таяла, медленно перетекая из реальности в небытие.
И его желания, его прощение, его внезапно осознанная любовь ничего не значили и ничего не могли изменить. Он потеряет Маритэ, не успев обрести ее.
Из горла Дэймора вырвался дикий протяжный крик, полный разрывающей душу боли и бессмысленного протеста. Законы вселенной неумолимы. Нарушающий их обязан понести страшное наказание во имя удержания баланса. Но почему плата, которую отдает Маритэ, всегда падает на него?!
Дэймор уже не понимал, что страшнее, отправиться в небытие самому или позволить уйти ей. Невыносимая мука кромсала на куски все его существо, совсем как тогда.
— Почему ты всегда заставляешь платить меня?!
— Прости, Дэймор, — прошептала Маритэ, чей облик неуловимо, но неотвратимо тускнел. — Я не хотела сделать тебе больно. Ты ведь ненавидишь меня. Думала, что ты порадуешься возмездию.
— Ненавижу! Сейчас сильнее, чем когда бы то ни было, за то, что ты сделала со мной.
— Это пройдет, — она коснулась ладонью его щеки. Прикосновение больше походило на дыхание ветра. — А сейчас мне нужно поговорить с ними, — Маритэ указала на троих людей, стоявших поодаль.
Дэймор успел совершенно позабыть о них. Что они вообще делают здесь?! Разве смертным место там, где Странники вершат судьбы миров и друг друга? И зачем они понадобились Маритэ сейчас, когда каждое мгновение бесценно? Как бы ему ни хотелось убить их всех, включая Лотэссу, Дэймор подозвал троицу, веля им подойти к Маритэ.
Оглянувшись, он увидел дерево, в раскидистой темной кроне которого гулял ветер. Возникшее ниоткуда, оно казалось совершенно созвучным этому месту, которое, впрочем, сильно изменилось с появлением Маритэ. Теперь некогда мертвый мир стал прекрасным. Он наполнился светом и жизнью, словно вытягивая их из умирающей богини.
Дэймор поднял Маритэ на руки, с ужасом ощутив ее бесплотность. Он осторожно посадил ее у дерева, прислонив спиной к шершавому прохладному стволу.
Мужчины с Лотэссой приблизились к ним. Очевидно, они осознавали безумную неуместность своего присутствия, но что им оставалось, кроме как повиноваться богам? Маритэ повернулась к ним и слабо улыбнулась.
— Маритэ! — Лотэсса упала перед ней на колени. — Почему?! Неужели мир нельзя было спасти иначе?
— Нельзя, — Маритэ протянула руку, касаясь девушки. — Но вы должны знать, что сделали для спасения Анборейи не меньше, чем я.
— Да что мы сделали? — с отчаянной тоской бросил король. — Что мы вообще могли сделать? Что значат все человеческие усилия, вместе взятые, в сравнении с играми богов?
— Гораздо больше, чем ты думаешь, потомок Дренлелора. Иногда люди могут показать богам пример. Лишь глядя на вас, я поняла, что есть смысл бороться, даже когда заведомо знаешь, что проиграл. Вы знали о пробуждении Изгоя и Закате мира, но отказались признать их неизбежность и смириться. Каждый из вас на своем месте делал то, что от него зависело, не опуская рук, даже когда все катилось в пропасть, обращая приложенные усилия в прах. Не только вы трое стали мне примером и укором. Но и другие: бывший король Элара Нейри Ильд, твой брат, Лотэсса, братья Таскиллы и их мать, комендант Вельтаны и та юная жрица — Нармин. Я сейчас не назову каждое имя. Но если вы, смертные и слабые люди, в безнадежном положении находили в себе силы и способы бороться, то как могла я — богиня и созидательница — оставить свой мир на произвол судьбы? Раньше я думала, что сделала для Анборейи все, что в моих силах, но глядя на вас, поняла, что могу и должна сделать то, что сверх сил. Вы научили меня верить в невозможное и жертвовать собой во имя долга. Вы спасли этот мир вместе со мной. Нет, вы спасли его прежде меня.
