Найт был сильно задет этими словами.
– Стефан, такие слова несправедливы и недостойны любого мужчины, и они недостойны вас. Вы знаете, что обидели меня. Если вам когда-либо принесли пользу какие-то мои указания, я буду только очень рад это услышать. Вы знаете, что они давались вам в очень большом количестве и что я никогда не ставил себе целью в обмен на них хоть как-то сделать вас своим должником.
От природы добрая натура Стефана была тронута, и он сказал встревоженным тоном:
– Да, да. В этом я был несправедлив – это я признаю.
– Думаю, это остановка в Сент-Лансесе. Вы будете выходить?
Манера Найта вернуться к вопросу и забрать в свои руки контроль над ситуацией снова отрезвила Стефана.
– Нет, я же сказал вам, что еду в Энделстоу, – решительно ответил он.
Найт принял невозмутимый вид и больше не сказал ни слова. Поезд продолжал с шумом ехать вперед, и Стефан откинулся назад в своем углу купе и закрыл глаза. Желтые краски вечера стали коричневыми, темные тени сгустились, и время от времени летучим облаком пыли порывы ветра били в стекло купе – пыльное облако, рожденное от холодного бриза, что дул с северо-востока. Прежде позлащенные солнцем, а теперь пугающие, холмы начали терять свой дневной вид округлостей и стали превращаться в черные диски с вандейковскими зубцами на фоне неба, а вся природа набросила на себя плащ, в который в это время года шесть вечера одевает весь окрестный пейзаж.
Стефан подпрыгнул на месте от шока после того, как долгое время пребывал в неподвижности, и это было за несколько минут до того, как он по-настоящему проснулся.
– Ну, до чего же реальный, до чего же реальный! – закричал он и стал тереть рукою глаза.
– Что это? – спросил Найт.
– Этот сон. Я заснул на несколько минут, и мне приснился сон – самый худший сон из всех, что я могу припомнить.
Он измученно выглянул в окно. Теперь они медленно ехали к Кемелтону. Свет фонарей был различим сквозь вуаль вечера, огонек фонаря появлялся в окне купе через равномерные интервалы и слабо мигал под порывами ветра.
– Что вам приснилось? – спросил Найт мрачно.
– Ничего такого, о чем стоило бы рассказать. Это был в некотором роде кошмар. Сны ведь никогда ничего не значили.
– Я едва ли хотел сказать, что они что-то значат.
– Я это знаю. В любом случае, раз вам так хочется это услышать, то, что мне приснилось, было следующее. То было наиярчайшее утро в церкви Восточного Энделстоу, и вы и я стояли у купели. Вдали, у алтаря, стоял в одиночестве лорд Люкселлиан, холодный, бесстрастный и явно непохожий на себя самого, но я знал, что это был он. Внутри алтарной ограды стоял странный священник с раскрытым требником. Он поднял глаза и спросил лорда Люкселлиана:
«Где невеста?»
Лорд Люкселлиан ответил:
«Нет никакой невесты».
В этот миг кто-то вошел в дверь церкви, и я знал, что это была леди Люкселлиан, которая умерла. Лорд обернулся и сказал ей:
«Я думал, что вы покоитесь в склепе под нашими ногами; но это был всего лишь мой сон. Идите сюда».
И тогда она пошла вперед. И, протискиваясь между нами, она дохнула на меня таким холодом, что я закричал: «Жизнь покидает мое тело!», и, как это часто бывает со снами, тут я проснулся. Но вот мы и в Кемелтоне.
Поезд медленно подъехал к станции.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Найт. – Вы и впрямь собираетесь нанести Суонкортам визит?
– Никоим образом. Я собираюсь сперва порасспрашивать в окрестностях. Я остановлюсь на ночь в «Гербе Люкселлианов». Вы же, я полагаю, поедете прямо в Энделстоу?
– В это время дня я едва ли могу сделать что-либо подобное. Возможно, вам неизвестно, что ее семья… ее отец, во всяком случае… настроен по отношению ко мне так же враждебно, как и по отношению к вам.
– Этого я не знал.
– И я могу полететь в их дом, словно старый друг, не более, чем это можете вы. Конечно, у меня есть некоторые привилегии дальнего родственника, в чем бы они ни заключались. – Найт опустил окно и выглянул наружу. – Там, на станции, скопилось огромное количество народу, – сказал он. – Все они ждут наш поезд.
Когда поезд остановился, два друга, что стали наполовину чужими друг другу, смогли разглядеть в свете фонарей, что толпа зевак окружала, словно сердцевину, группу мужчин в черных плащах. Боковые ворота на железнодорожной станции были открыты, и подле них стоял темный экипаж, который они сперва не узнали. Затем Найт увидел, что его передняя часть на фоне неба образует словно силуэты кедров, и понял, что экипаж был катафалком. Несколько человек стояло у дверей вагона, чтобы встретить пассажиров, большинство собралось у передних колес катафалка. Найт и Стефан вышли на станции и на миг обернулись в том же направлении.
Мрачный вагон, который проделал с ними весь путь от Лондона, начал понемногу разоблачать то, что цель их путешествия была также и его собственной. Его подвезли прямо к открытым воротам. Все наблюдатели отхлынули назад, образуя четкие шеренги от ворот до вагона, и мужчины в плащах приступили к последней перевозке.
– Я догадываюсь, что это рабочие, – сказал Стефан. – Ах, это странно, но я узнаю троих из них, это работники из Энделстоу. Все это довольно удивительно.
Вскоре показались двое мужчин, потом еще двое, и в лучах фонарей стало видно, что они несут светлый гроб из атласного дерева, ярко отполированный и незаколоченный гвоздями. Восьмеро мужчин приняли эту ношу на свои плечи и медленно пересекли платформу, двигаясь к открытым воротам.
Найт и Стефан вышли наружу и подошли близко к уходящей процессии. Экипаж, принадлежащий к кортежу, под светом фонаря повернулся кругом. Свет залил лицо священника из Энделстоу, мистера Суонкорта, который выглядел постаревшим на много лет с тех пор, как они его видели в последний раз. Найт и Стефан невольно отшатнулись назад.
Найт заговорил с одним из наблюдателей:
– Что мистер Суонкорт делает на этих похоронах?
– Он был отцом леди, – сказал наблюдатель.
– Как отцом леди? – спросил Найт таким загробным голосом, что человек вытаращил на него глаза.
– Отцом леди, что лежит в гробу. Она умерла в Лондоне, понимаете, и ее тело доставили сюда на поезде. Сегодня вечером ее привезли домой, а похороны завтра утром.
Найт стал как вкопанный, слепо глядя на то место, где был катафалк, словно он видел там, на его месте, кого-то другого. Затем он обернулся и поддержал податливое тело Стефана, который согнулся к земле, как дряхлый старик. Он взял под руку своего молодого друга и увел его прочь от света.
Глава 40
Welcome, proud lady[236].
