— Нет, я никогда не буду готова расстаться с Францией, но мы должны уехать ради наших детей. Ради наших внуков.
Ну и ну.
— Или куда-нибудь еще. Где могли бы жить без тревоги, от которой каждый день все больше болит сердце.
— То же, что и здесь. Ты можешь открыть агентство или преподавать. Там увидим.
— А дети? Их учеба? Язык? — Я задавал вопросы, заранее зная ответы, потому что не раз уже задавал их сам себе. Но я должен был произнести их вслух, чтобы знать, что мы с Гислен думаем одинаково. Когда предстоит важное предприятие, отрабатывают каждый пункт. А это было важное предприятие. Речь шла о будущем.
— Они справятся. Они способные. Во всяком случае, мы должны подготовиться. На случай, если… Быть готовыми двинуться в путь со дня на день.
Многие евреи уже перешли на такой образ жизни. Они называют его «жить налегке». Продали квартиру и вообще все, что имели, жили в съемной и готовы уехать в любой момент, если ситуация ухудшится. Общину преследует навязчивая боязнь стать жертвой очередного выверта истории, страх оказаться в положении немецких евреев, которые не сумели вовремя сдвинуться с места, уловить тревожные знаки, позволили себе поверить фальшивым посулам.
Мунир
Из парижской демонстрации не вышло ничего хорошего. Виновата горстка оголтелых. Или — кто знает? — их там было много, и они прекрасно знали, чего добиваются? Лично мне это неизвестно. В Интернете сторонники Израиля твердят о реальной опасности, об охоте на евреев, а сторонники палестинцев о провокациях Лиги защиты евреев и о том, что СМИ раздувают факты не в пользу мусульман. Как бы там ни было, но действия бунтарей, этой молодежи из предместий, исламистов, ненавидящих евреев, вредят делу палестинцев и честному имени мусульман. Французы запоминают только искаженные ненавистью лица, и в их глазах арабы всегда безоглядные свирепые экстремисты.
В молодости мне было не очень-то уютно чувствовать себя арабом, но меня спасал оптимизм, свойственный юности, которая только открывает для себя жизнь. Я верил, что с годами «коренные», если можно так выразиться, французы изменят свое мнение о нас к лучшему. Мне казалось, что время разгладит складки, которые оставила история на ткани жизни. Казалось, что французов перестанет страшить наша на них непохожесть. Они к нам привыкнут, научатся различать нас, разберутся, какие мы на самом деле, и не будут считать неистовость единиц нашей общей родовой чертой. Но каждый прожитый год убеждал меня в тщетности моих надежд. И тогда я перенес свои надежды на дочь, уговаривая себя, что нужно время, чтобы надежды реализовались.
Но, к сожалению, карикатура, именуемая «араб», стала еще уродливее, новые фантазии и страхи сделали ее еще мрачнее. Теракты 11 сентября, жестокие репрессии исламистов, убеждение, что джихадисты укоренились во Франции, подогрели страхи и подозрительность, нарисовав еще более пугающий образ мусульманина.
Франция тоже изменилась, но, похоже, пути арабов и французов расходятся, а не сближаются. Нам и дальше придется все время доказывать, что мы честные и порядочные. Они останутся судьями и контролерами, следящими за нашей жизнью в стране. А мы будем бесправными, опасными, преследуемыми гражданами, на которых всегда направлен указующий палец. И никогда ничего не изменится.
Каким моральным преимуществом они обладают, чтобы судить, где добро и где зло, где положительные ценности и где отрицательные?
Они забыли об ужасах, которые творил католицизм? О крестовых походах? Инквизиции? Преследовании евреев? Уничтожении протестантов? Их религию тоже использовали как средство укрепления власти, завоевания мира, как возможность подчинить себе другие народы. Но со временем все эти темные намерения потерпели крах. Так будет и с исламистами. Мракобесие обречено.
Но пока каждый мусульманин вынужден отвечать за их злокозненные амбиции.
Рафаэль
Сегодня я разместил пост в Фейсбуке. Писал под влиянием эмоций, исходя гневом и недоумением. Потому что молчать — значит помогать экстремистам. Потому что кое-кто из моих «друзей» хотел знать, что я думаю о теперешнем конфликте. Потому что в наши трудные времена я больше еврей, чем француз.
Иначе было бы подло.
Друзья,
среди вас нашлись желающие узнать мое мнение по поводу развернувшегося конфликта. Мнение гражданина Франции? Еврея? Писателя? Не важно, раз вы считаете меня другом, не важно, по одной из позиций или по всем вместе.
Поначалу мне казалось, что лучше не участвовать в дискуссии, которая разгорелась в сетях, и я молчал. Из опасения потерять читателей? Возможно. Чтобы сохранить душевное спокойствие? Безусловно. Потому что это не мое дело? Не без этого.
Однако я очень болезненно реагирую на происходящее. А таить свои чувства — значит отказывать в доверии друзьям, пусть мы дружим только в виртуальном пространстве, пусть основой нашей дружбы стал всего лишь ваш интерес к моим книгам.
Итак, я изменил свое мнение и хочу с полной искренностью высказать, что думаю, несмотря на то, что могу кого-то огорчить. Для меня стало невозможно продолжать читать некоторые комментарии и молчать.
Ну так вот.
Для тех, кто знает меня только как писателя, я должен сказать, что я еврей и сионист.
Для многих слово «сионист» превратилось в ругательство, потому что якобы подразумевает варварскую и полную ненависти идеологию, которую ее приверженцы таят про себя, опасаясь закона и просто из трусости.
Это не так.
Я сионист, потому что считаю Израиль страной евреев[105], считаю, что наша история уходит корнями в эту землю, что наше будущее связано с этой страной.
Сионист, потому что люблю Израиль искренно, глубоко и мистически, но не хочу расставаться с Францией, которую люблю так же глубоко.
Я сионист, потому что буду поддерживать Израиль в его борьбе с теми, кто убивает евреев, потому что они евреи.
Сионист, потому что без Израиля я не был бы спокоен за будущее моих детей. Израиль поможет им противостоять антисемитизму всех мастей.
Кто-то пытается использовать это слово как ругательство? Для меня оно знак почета.
Сионизм не лишает меня трезвости суждений, не ведет к крайностям в вероисповедании. Я не собираюсь одобрять решения израильского правительства, если они расходятся с моими убеждениями.
Я за создание палестинского государства рядом с государством Израиль, но я не оптимист и не верю, что увижу его в ближайшем будущем.
