Книга Вердикт - Джон Гришэм

У присяжных было такое чувство, что ночь своскресенья на понедельник может оказаться последней ночью их вынужденногозаточения. Перешептываясь, они высказывали предположение, что если получат делов понедельник днем, то к вечеру смогут вынести вердикт и разойтись по домам.Открыто это не обсуждалось, потому что такие разговоры неизбежно повлекли бы засобой обсуждение самого вердикта, а этого бы Херман не потерпел.

Однако настроение было приподнятым, и многиепотихоньку паковали вещи и прибирались в комнатах. Они намеревались после всеголишь забежать в “Сиесту”, молниеносно схватить уже уложенные вещи, зубные щеткии — поминай как звали.

“Личные визиты” в воскресный вечер для многихоказались перебором. Особенно для супружеских пар. Три семейных вечера подряд втесной комнатушке для большинства женатых людей — испытание. Даже неженатымтребовался перерыв. Подруга Сейвелла не пришла. Деррик сказал Энджел, чтоприедет попозже, у него важное дело. У Лорин приятеля не было, но дочери-подросткиза эти выходные ей тоже поднадоели. У Джерри с Пуделихой случилась перваянебольшая размолвка.

В воскресенье вечером в мотеле царила тишина —ни футбола под пиво в “бальной зале”, ни шахматных турниров. Марли и Николасели пиццу в его комнате. Они проверяли списки намеченных дел и уточнялипоследние детали завершающего этапа своего плана. Оба нервничали, былинапряжены и поэтому лишь немного посмеялись, когда Марли пересказала Николасупечальную историю Фитча про то, что произошло в офисе у Хоппи.

Марли ушла в девять. На машине, взятойнапрокат, она отправилась на арендованную квартиру и упаковала последние вещи.

Николас пересек коридор и зашел в комнату, гдеМилли и Хоппи сидели рядом, как парочка молодоженов. Они не знали, как егоблагодарить. Ведь он разоблачил этот ужасный обман и освободил их. Страшноподумать, на что способны эти табакопроизводители, чтобы завладеть голосом дажеодного-единственного присяжного.

Милли выразила сомнение: стоит ли ейоставаться членом жюри? Они с Хоппи много говорили об этом, и она боится, чтопосле всего случившегося не сможет быть достаточно объективной и справедливой.Николас это предвидел, но считал, что Милли ему нужна.

Существовало и еще одно важное обстоятельство.Если бы Милли рассказала судье Харкину о том, какую западню подстроили ее мужу,тот бы, вполне вероятно, объявил суд несостоявшимся. И это стало бы трагедией,так как означало бы, что через год или два то же самое дело будет слушать ужедругое жюри. Каждая из сторон должна будет снова истратить состояние, чтобыповторить все то, чем она занимается сейчас.

— Мы должны это сделать, Милли. Нам выпалжребий решить это дело, и на нас лежит ответственность за то, чтобы вердикт былвынесен. Следующее жюри будет не умнее нашего.

— Согласен, — сказал Хоппи. — Суд завтразаканчивается. Стыдно срывать его на этом последнем этапе.

И тогда, закусив губу, Милли приняла новоерешение, осуществить которое ей поможет ее друг Николас.

* * *

Клив встретился с Дерриком в спортивном бареказино “Самородок” в воскресенье вечером. Заказав по кувшину пива, они молчанаблюдали футбольный матч по телевизору. Деррик дулся, желая продемонстрировать,что его не проведешь, он прекрасно понимает, что его пытаются “кинуть”, —оттого так и сердит. Пятнадцать тысяч долларов наличными в небольшом коричневомпакете Клив, положив на стол, пододвинул Деррику. Деррик пакет взял и сунул вкарман, не поблагодарив и вообще не произнеся ни слова. Согласно последнейдоговоренности, остальные десять тысяч он получит по вынесении вердикта,разумеется, если Энджел проголосует за обвинительный приговор.

— Ну и что вы теперь не уходите? —поинтересовался Деррик почти сразу же, как только деньги нашли пристанище унего на груди.

— Отличная идея, — ответил Клив. — А выпоезжайте-ка к своей подружке и осторожненько все ей объясните.

— Она сделает то, что я скажу.

Клив подхватил свой пивной кувшин с длиннымгорлышком и удалился.

Деррик допил пиво и поплелся в мужской туалет.Там, запершись, он пересчитал деньги — сто пятнадцать новеньких, хрустящих,аккуратно упакованных стодолларовых бумажек. Он сложил их все вместе и судивлением отметил, что пачка получилась не толще дюйма. Разделив ее на четыречасти, он рассовал туго свернутые купюры по четырем карманам джинсов.