Они незаметно выскользнули из дверей трактира, благо лестница, ведущая в комнаты, располагалась близко ко входу и им не пришлось приветствовать всю ораву моряков и наемников, что кутили перед отплытием с музыкой и плясками, не жалея ни глоток, ни ушей, ни сапог.
Нэй сама остановилась на пороге, понимающе кивнув Лине, и проводила взглядом три фигуры. Она полагалась на друзей Карнажа и была спокойна за его возвращение.
Нэй вдохнула полной грудью холодный морской воздух. Влажный ветер трепал волосы, налетая резкими порывами с моря. У причала стоял корабль, на котором убийцы драконов скоро покинут Шаргард. Эльфка решила - она не отправится с ними. Остаться и перезимовать в западных кварталах, а там найти свое призвание. Бой и военная наука раньше казались ей романтичной картинкой в блеске лат и клинков, но, как и многое в ее жизни, все повернулось нежданно-негаданно, словно монета, другой стороной, на которую достаточно бросить беглый взгляд, чтобы понять и сравнить собственные шансы.
Эльфке, как достойной дочери своего народа, пусть и отринувшей его, но не родную кровь, а принуждение власти, всегда нравились чудесные сильванийские платья. Когда она посетила портного по просьбе Лины, ей вспомнился давний подарок «ловца удачи». Мастер тоже оказался «отрекшимся», и показал несколько готовых платьев. Тогда она и решилась. Ведь воином она никогда не станет, потому что всегда хотела радовать, а не убивать окружающих, и всегда с увлечением отдавалась подготовке новых представлений в бродячем цирке, срывая заслуженную бурю оваций. А сегодня она почти полдня безотрывно наблюдала, как ловкие пальцы портного доканчивали работу.
О нет! Это были не те выкрутасы с кинжалом, которым на досуге учил ее Гортт. Как плавно, спокойно шла эта незатейливая на первый взгляд работа. Тот эльф на ее глазах перекроил феларскую куртку, превратив в ран'дьянскую и даже добавил интересный штрих в виде серебряной отделки воротника. Нэй поняла, что именно это прельщало ее более всего остального. Мастер так интересно рассказывал ей по ходу дела о своих придворных заказах, перечисляя кружева, банты и прочую изысканную снедь, что приходилось подбирать на придирчивый вкус знати. Казалось, так весело и в чем-то беззаботно текла жизнь вдали от западных кварталов, что эльфке самой захотелось заняться этим ремеслом, поселиться в уютном доме в спокойном и тихом районе города, чтобы снова радовать других своей работой.
Усердия ей было не занимать. Если нужно она научится. Всему-всему… Только бы исполнилась мечта и портной не забыл о своем обещании взять ее весной в ученицы. Когда-нибудь ей удастся сшить такое же платье, как подарил ей Карнаж, чтобы обрадовалась другая девочка, как она когда-то, и кружилась под восхищенными взглядами близких… Нэй опустила голову и шмыгнула носом. Больно кольнули воспоминанием промелькнувшие в этом кружащемся хороводе знакомые лица старого маэстро, Клары, Валекса…
Дверь открылась. Гортт вышел наружу. Задрав перевязанную голову к небу, гном не сразу заметил эльфку. Сел, набил трубку и закурил, сильно удивившись, когда Нэй неожиданно присоседилась рядом на ступеньках, забравшись под накинутым на его плечи теплый плащ.
– Ты еще помнишь, что я тебе говорил о звездах? - хитро прищурившись вдруг спросил Гортт.
– Да, конечно! - обрадовалась Нэй и, указывая своим пальчиком на созвездия, принялась перечислять их названия под одобрительные кивки своего бородатого наставника…
Они так и не простились, хотя пытались, так и просидев там до глубокой ночи, веселясь и подзуживая друг над другом.
Карнаж и его двое секундантов, тем временем, достигли указанного в письме Рене «укромного местечка» у стены за старой церквушкой, недалеко от доков. Там должна была произойти последняя для «ловца удачи» дуэль в этом городе, что не выпускал из своей хватки тех, кто бросал ему вызов.
Феникс молча ждал, расхаживая по влажной от дождя земле, а Эйлт, усевшись на скамью под раскидистым деревом, давно сбросившим свой осенний золотой наряд, нахваливал темноэльфийский клинок своего друга, с которым все не расставался. Лина даже упрекнула его в том, что он напрашивается на подарок.
– Заберешь, когда меня докончит этот бретер, - мрачно пошутил Феникс.
– Мы не для того выхаживали тебя, чтобы так легко дать убить, - сухо заметила эльфка и значительно повела бровью, подняв в руке самострел.
– Точно, - подхватил Эйлт, - Тем более ты и сам неплохо справляешься с задачей умерщвления собственной плоти.
– Оставь. Что было, то прошло, - отрезал Карнаж.
– И все же где этот Рене? Мы его тут ждем, а он все не идет, - поежилась Лина.
– Странно, обычно бросивший вызов не опаздывает, - задумчиво почесал щеку лезвием кинжала вор, - Кстати оцени, Феникс.
Эйлт сжал кулак. На тыльной стороне его ладони из-под наручни вылезло на несколько дюймов лезвие.
– Тебе б такую штуку, а? - вор позволил лезвию выйти на всю положенную длину, - Вот так, и в ребра! Потом поворот, и можно пожелать противнику земли пухом.
Кулак с треском врезался в дерево. Карнаж одобрительно кивну. Лина же заголосила, чтобы Эйлт немедленно оставил в покое «несчастное деревце», назвав так к смеху обоих полукровок дуб толщиной в три обхвата.
Они прождали несколько часов, но никто не явился. Эйлт и Лина, чертыхаясь и содрогаясь под порывами холодного ветра, долетавшими с моря, силком потащили упиравшегося Карнажа назад в таверну. Приближалось время отплытия, ведь ночью заканчивали погрузку и утром корабль снимался с якоря, а Феникс только-только пришел в себя и ему требовалось выпить еще укрепляющих травных сборов, коль скоро сражения на сегодня закончились не начавшись.
В тот вечер Роксана пребывала в отличном расположении духа. Ее сын пошел на поправку и магике не было дела ни до чего на свете. За все прошедшие годы мир впервые осветило для нее надеждой.
Она даже не удивилась неожиданному визиту.
Рене появился на пороге ее дома едва начало смеркаться. Чародейка удивилась лишь тогда, когда начальник тюрьмы справился о здоровье ее ребенка. Роксана знала, что Эльза умела держать язык за зубами, стало быть, канцелярия… Но теперь было все равно. Она даже не поинтересовалась по откуда гостю это известно. И даже не пыталась проникнуть в его мысли. Рене как-то слабо и растеряно улыбался все то время, пока сидел с ней в гостиной и слушал об ее сыне. Магика, не смущаясь, вспомнила несколько мелочей, что произошли нынче утром. Вдруг Рене неожиданно покачнулся и откинулся в кресле, но тут же извинился и, посетовав на неотложные дела, припал к ее руке. Она не позволяла ему этого несколько лет, но в этот раз почему-то дала запечатлеть губам поцелуй, отметив, что они ледяные.
Он ушел. А она, только закрыв дверь, вдруг поняла, что Рене так и не объяснил ей цели своего позднего визита. К тому же опять дало о себе знать беспокойство, которое охватило ее после ухода в ночь Феникса. Дело в том, что вместе с ним пропало несколько сильнодействующих зелий, которые по силе годились только для проведения экспериментов с химическими смесями и никак не для приема внутрь.
