— Периферийные устройства, — ответил Сарториус на мой мысленный вопрос. — Их основное назначение — психологическое воздействие. Самое примитивное — служить пугалом. Во-первых, они чисто внешне производят устрашающее впечатление — три с лишним метра рост, непроглядно черные, безликие. А во-вторых, на них установлено оборудование, позволяющее генерировать импульсы, внушающие безотчетный страх. Это оборудование работает как наш ГВЭП, только оно намного совершеннее.
Вот это мне уже совсем не понравилось. Я прекрасно помнил наш разговор с Сорокиным сразу после пурги. Тогда он считал, что «Черный камень» — это ГВЭП плюс какой-то аналог универсального регенератора, созданного в том «почтовом ящике», где начинал свою трудовую деятельность Вася Лопухин, а «длинные-черные» — управляющие этой машиной, разумные существа. Неужели за сутки у него так поменялись представления? Или он прошлой ночью врал, не желая со мной откровенничать? С какой стати? Что он от этого выигрывал? В душе зародилось неясное подозрение…
— Ладно, — вмешался Чудо-юдо, — это уже детали. Димулю, как всякого мелкого хулигана, беспокоит вопрос, что ему будет за тех трехметровых, которых он поломал этой ночью.
— Этого я не знаю, — помрачнел Сарториус. — То, что этих «длинных-черных» можно валить пулей с крестообразным пропилом, я знаю только по рассказу Антонины Кисловой. Есть такая дама средних лет в поселке Нижнелыжье, она Леонтию Кислову доводится, если так можно выразиться, «внучатной невесткой», то есть женой его внука. Ей где-то около полтинника, муж постарше был, уже умер. Зачем мы с ней знакомились, вам знать не интересно, да и рассказывать долго. Но у нее от мужа осталась тетрадка, в которую сам дед Леонтий Савельевич внуку поучения надиктовывал, поскольку думал, что он тоже на промысел пойдет. Внук вместо этого всю жизнь на трелевке проработал в Нижнелыженском леспромхозе, пока от цирроза не умер. А записи остались. И там много интересных подробностей насчет поведения в зоне. В частности, написано такое: «На Порченой, бывает, в тайге черные кажутся. Страх нагоняют. От них не бегай! Побегишь — либо сам со страху помрешь, либо на смерть наскочишь. Крестом Святым спасайся, нечистая его не любит. Но не всякий крест свят. Главно дело, после лба прикладывай щепоть к пупу, а не на грудь. Плечи если попутаешь — не беда, а вот если руку шибко высоко приложишь, то еще на себя страху нагонишь. И руку может паралик разобрать. Когда так будет, тут же левой крестись по-правильному, до пупа. Иначе помрешь или дураком останешься. А от правильного креста черные спиной поворачиваются, и у тебя страху убывает. Трижды покрестишься — уйдут и страх унесут.
Но можно черных и вовсе расшибить. Сам один раз стрелял, а Парамон Лисов, если не врет, уже аж пятерых развалил. Ему они теперь и не кажутся вовсе, и к «Черному камню» он без опаски ходит. Распили пуле острие крестом, держи патрон от других отдельно, на ерунду не трать, берега и, как увидишь черного, — бей цельно. Он враз рассыплется, на искры разлетится, а куски синим пламенем погорят — углей-пепла не найдешь. Если хоть одного черного разбил, то они хоть и кажутся, но уже не пугают».
— Все это хорошо, — сказал Чудо-юдо, — но отчего так происходит, объяснений нет. Человек, которому насекомые испортили какую-то вещь, не мстит им. Он сыплет нафталин, чтобы защитить свою шапку от моли.
— А мне вообще непонятно, что этот самый «Черный камень» делает у нас на Земле, — произнес я с некоторой осторожностью. — Лежит тут не один десяток лет после какой-то катастрофы, морочит всем головы. А корабли, как я понял, сюда уже много раз прилетали. Что ж они его не заберут отсюда?
Сарториус усмехнулся. Должно быть, ему мой вопрос показался до жути наивным, детским.
— Да, — сказал он, — в 1936 году тут действительно разбился космический корабль. Но здесь и раньше летали всякие «тарелки» с «огурцами». И я не уверен, что «Черный камень» не находился здесь и до катастрофы. Это раз. А во-вторых, задача, которую он выполняет, может быть просто непостижимой для нашего сознания. Понимаешь? Так же, как таракан, который живет в караулке, не может понять, зачем там находятся солдаты.
— Я помню, Сергей Николаевич, как вы, сравнивая нас с этими пришельцами,
говорили, что мы перед ними — как обезьяны перед людьми, — заметил я, — а теперь вы нас уже до букашек и тараканов понизили?
— Ну, это просто сравнения, — отмахнулся Сарториус, — не надо придавать им большого значения, тем более, что мы действительно не знаем точно, на каком уровне развития по сравнению с ними находимся. Может быть, на обезьяньем, а может — и на тараканьем. Это они могут оценивать, а не мы… Мы можем только предполагать.
— Конечно, — поддержал его Чудо-юдо. — Хотя вообще-то это бесполезное занятие. Предполагать можно что угодно. А к истине так и не приблизиться ни на шаг. Наоборот, удалиться от нее так далеко, что и обратной дороги не
найдешь. — Нет, — мотнул головой Сорокин, — предположения не обязательно приводят к постижению истины, но бесполезными я бы их не называл. Например, вы, господа Барановы, предполагали, что в «Котловине» находится какая-то база НЛО, посещающих Землю. Рассуждая по земному стереотипу: если сюда десятки лет прилетают инопланетные корабли, значит, тут их порт, причал, космодром. Потому что считаете, будто пришельцы стартуют в космос примерно так, как наши космонавты: «Ключ на старт!» Или «на дренаж», уже не помню, что там раньше, давно по телевизору не смотрел. «Протяжка-один… Продувка… Промежуточная… Главная… Подъем!» И для всего этого им нужен космодром с пусковой установкой, монтажно-испытательным комплексом, складами, подъездными путями. Когда вы этого не обнаруживаете, начинаете думать, что ошиблись. Делаете новое предположение. Дескать это аварийная площадка для посадки тех кораблей, у которых, допустим, движок забарахлил. Резонно? А в качестве ночного сторожа на этой аварийной площадке, с берданкой и в тулупе, сидит старик «Черный камень» и трубочку покуривает…
— Вполне толковое объяснение, кстати, — заметил отец. — Отсюда, между прочим, и катастрофа, которая произошла в 1936-м. «А он чуть-чуть не долетел, совсем немного! Не дотянул он до посадочных огней…»
— Как версия — приемлемо. — Сорокин снисходительно улыбнулся. — Но если б вы изучали этот район так же плотно, как я, то отказались бы от нее. За три года наблюдений в «Котловину» опустилось шесть кораблей, а взлетело оттуда только два. На дне ее, это я вам гарантирую, кроме обломков своего «Ми-26», вы ничего не найдете. Что можно предположить?
— Гм, — сказал Чудо-юдо, — ну, например, что «Черный камень» маскировал взлеты.
— Но почему он тогда не маскировал посадки? И почему два взлета он нам показал?
— Могу ответить тебе твоими же словами, Сережа: «Нам, тараканам, этого не понять».
Тут виртуальный Сорокин, как это всегда бывало в «дурацких снах», из пустоты достал восемь фотографий и подвесил их в воздухе вопреки всем законам физики. Шесть фото Сорокин «повесил» слева, а два — справа. Я догадался, что шесть были сфотографированы при посадке, а два — при взлете. На всех были изображены некие мутно обрисованные НЛО. Почти все были разных форм и, видимо, размеров. Одни были действительно похожи на тарелки, другие на огурцы, третьи вообще не поймешь на что. Но лишь два фото — одно справа и одно слева — были, похоже, сделаны с одного и того же объекта.
