же познакомилась с будущим мужем, который стеснительную девушку, не привыкшую к головокружительным романам и постоянному вниманию со стороны мужского пола, легко покорил. Случилась любовь, страсть, решение пожениться вопреки мнению родителей Алексея, которые сына всячески отговаривали, а затем быстро и неожиданно наступила беременность, и вскоре на свет появился крепкий мальчишка, как говорила Лика, очень похожий на отца.
После свадьбы родители Алексея, скрипя зубами, позволили молодым жить в небольшой двухкомнатной квартире на окраине Москвы, доставшейся им по наследству от матери свекра Лики. Алексея такое решение жилищного вопроса вполне устроило, менять что-либо он не хотел, а у Лики для этого не было никаких возможностей. Она старалась подрабатывать в декрете переводами, но деньги это были небольшие, зато все её. Отношения с любимым Лешенькой стали портиться сразу после рождения сына, оказалось, что становиться мужем и отцом, это не так уж и весело. И как говорил сам Алексей — бесперспективно.
— Мне нужно карьеру строить, мне жить нужно, я ещё молодой, а ты тянешь меня вниз! — все чаще и чаще принимался выговаривать он молодой жене. А в третий день рождения сына впервые выставил Лику из дома. — Моя квартира, ты здесь никто. Езжай к родителям в Тверь, — кричал он, не совсем трезвый. А Лика всерьез испугалась. Не того, что муж выгнал её из дома, не того, что она стоит в тапочках в подъезде, а того, что там, за дверью, остался её трехлетний сын.
Конечно, Алексей опомнился, в квартиру жену пустил, и даже спать ушел, но с тех пор их семейная жизнь не пошла, а стремительно понеслась под откос.
— Он даже не скрывал того, что семья ему больше не нужна, — рассказывала мне Лика в один из вечеров, когда мы задержались с ней на работе. — Как только я отправила Владика в сад и вышла на работу, он перестал давать денег. Даже коммуналку за свою же квартиру оплачивать перестал. Не считал нужным. Просто потому, что мог не появляться дома по неделе, а мы с сыном там жили. Я все прекрасно понимала, что жить вместе мы уже не будем, а в квартире я нахожусь на птичьих правах. Хорошо, что Владика в своё время в квартире зарегистрировали, но это лишь регистрация. Я уже понимала, что судиться за право проживать с сыном в квартире по месту регистрации, я не стану. У меня не хватит на это нервов, да и денег лишних на суды нет. Родители звали меня обратно в Тверь, но я решила, что останусь в Москве до последнего, пока будет хоть какая-то возможность. Развелись мы перед пятым днем рождения Владика. Развелись, и на следующий после развода день, приехала свекровь, и очень вежливо стала намекать мне на то, что мне необходимо подумать о том, куда я буду съезжать. Квартира фактически Леше не принадлежала, это была собственность его отца. Они не стали на него переоформлять, боялись, что я делить стану.
— И ты уехала?
— Уехала, — кивнула Лика. — Я уже год деньги откладывала именно на такой случай. Чтобы можно было встать и уйти. Сняла однушку в Чертаново, опять же смалодушничала и в Тверь решила не возвращаться, хотя родители очень настаивали. Отправила Влада к ним на лето, а сама хваталась за каждую работу. А Лешка даже не позвонил и не поинтересовался, куда переехал его сын.
— Вот урод, — в сердцах высказала я.
А Лика только плечами пожала и с усмешкой проговорила:
— У него новая жизнь. Карьера, новая девушка. Он порой мелькает у меня в ленте. Отдыхать вот летали в Дубай.
— Ага, он в Дубай, а сын в Тверь!
— Я не злюсь на него по этому поводу. Просто обидно… За Владика обидно. Он же ничего плохого ему не сделал, он папу любит, ждет… До сих пор ждет.
А потом родители Лики решили продать старую дачу с большим участком земли, который не могли обрабатывать. Сумма вышла не огромной, по крайней мере, для Москвы, но довольно приличной для Твери. С жильем в столице на эти деньги они дочке помочь точно не могли, даже на первый взнос по ипотеке денег хватило бы с большим скрипом. Родители снова позвали Лику обратно в Тверь, на этот раз предложили купить квартиру в областном центре, но Лика смогла уговорить родителей отдать ей деньги, и решила рискнуть, исполнить свою давнюю мечту — открыть туристическое агентство. Свой маленький, рискованный, но бизнес.
Теперь понимаете, почему она так им дорожила? И каждое решение взвешивала, не решалась рисковать лишний раз. Связала со своим маленьким бизнесом своё будущее и будущее сына.
— Так хочется ей помочь, — сказала я Глебу, когда он поинтересовался, как у меня дела на моей супер работе. Всерьёз он к ней не относился, но я перестала жаловаться на скуку и невостребованность, и Глеба это устраивало. Правда, когда я рассказывала ему о том, как мы с Ликой ищем себе клиентов, он больше посмеивался.
— Ты и так ей помогаешь, разве нет? Работаешь бесплатно. Переживаешь тоже бесплатно.
— Не всё в жизни измеряется деньгами, Глеб.
— Это конечно, — покивал он, соглашаясь.
— Нам нужна реклама. Такая, знаешь, запоминающаяся. Но у нас на неё нет денег. — Я смотрела на Глеба и улыбалась. Он ужинал, и не сразу перехватил мой взгляд. А когда понял, что я смотрю на него с намеком, жевать перестал, замер. В конце концов, развел руками.
— Ты у меня денег просишь?
— Нет, конечно! — «оскорбилась» я. — Я прошу помощи. У тебя же есть пиар-отдел, правда?
Он хмыкнул, вернулся к ужину.
— Наталья, у моих пиарщиков несколько другая сфера деятельности.
— Знаю. Прикрывать тылы и искоренять всякие злостные сплетни в нашем обществе о твоей компании.
— Да. Рекламой турагентств они не занимаются.
— А они что, специально учились разруливать скандалы?
— Некоторые из них — да. Может, тебе поговорить с Мариной? Она специализируется на интернет-рекламе, сможет вам подсказать. Это её стезя.
Я тут же нахмурилась. Проговорила следом за ним:
— Марина? Ну да, — пробормотала я, отворачиваясь, в желании уйти от дальнейшего разговора на эту тему. Про Марину мне было говорить неприятно, ничего не могла с собой поделать. И тут же спросила:
— Чай будешь?
— Буду, — отозвался Глеб, а я продолжала бороться со стойким чувством недовольства
