и сражаться вместе. Пройти ещё раз по Миру, пусть и не в твоём теле. Удачи в бою, тёзка! Я передам тебе всё, что помню, но не успел рассказать — может, пригодится. Но навыки и умения так передать не смогу — придётся осваивать и учить самому. Прощай, Кот!»
Я почувствовал, как меня стало меньше. Это было неправильно! Я-кристалл напрягся было, чтоб удержать отнимаемое, но тут же ощутил внутри своего естества, что наоборот — то, что свершается сейчас единственно верно, несмотря на то, как выглядит на первый взгляд.
Тут же всё стало как-то иначе. Или это я изменился? Скорее, начал возвращаться к прежнему себе. Вернулись иные эмоции и ощущения, помимо «правильно» и «неправильно», правда, были они какими-то приглушёнными, словно бы покрытыми пылью…
— Теперь о тебе, — повернулся ко мне Хранитель. — Поскольку Истинный Страж Витольдус покинул это тело, ты не должен больше причислять себя к Ордену…
— Ц-ц-ц, какой слог, какой пафос! — перебил Наблюдатель. — А посмотреть внимательно, а подумать? Если так не доходит, то…
Я почувствовал уже привычную щекотку на левом плече. В голосе Хранителя прорезалась нотка неуверенности, что ли? Как будто он, голос, треснул вдоль.
— Но как?! Откуда?!
Над моим плечом парил уже привычный семиугольный щиток. Интересно девки пляшут…
— От сырости! — недовольно рыкнул Наблюдатель. — Он исполнял Обеты, искренне и не помышляя о корысти, как и надлежит. Исполнял, ощущая себя Стражем и действуя от имени Ордена. Он принял клятвы, и Печати приняли его.
— Я ещё понимаю — младшие печати, но Шестая печать! Она-то откуда, без ритуала и Обета?! А седьмая опора — это же вообще ни в какие ворота!
— К силе Шестой печати воззвала подселённая душа. Грань приняла правомочность призыва. Но направлял-то Силу уже вот он! Дальше объяснять? Вижу, дошло. Что же до седьмой… Я думаю, его прогулка за Дверью, точнее, результат этой прогулки. Служба здесь, в собственном теле, связанная с исполнением — ну, ты знаешь, чего — да ещё и с пролитием крови…
— Всё равно, эти обеты не могут считаться действительными, — буркнул Хранитель, но уже без прежнего запала.
— Если не будут подтверждены добровольно и надлежащим порядком, — уточнил Наблюдатель.
Тип в золоте и пурпуре поколебался пару мгновений и кивнул головой.
— В любом случае, даже пять Печатей дают ему право выступать от имени Ордена — пусть не как Стражу, то в качестве Рыцаря, — «добил» дядька в ватнике своего спутника.
И тут я понял, почему голос Хранителя кажется таким «безличным». Это не голос в полном смысле слова, а, скорее, равнодействующая множества голосов, возможно — нескольких сотен. То общее, что есть между ними, нечто усреднённое, отсюда и ощущение холодности и безликости. И понял ещё кое-что, кусочки мозаики, щелкнув, собрались вместе.
— Вы ведь тоже Страж? — обратился я к Хранителю. — Точнее, бывший Страж, или нет, много бывших Стражей, хоть я и не понимаю, как это может быть?!
— Как ты узнал?! Откуда?! — растерянное рычание — это звучит своеобразно.
— Не знаю. Понял просто. С самого начала чувствовал что-то близкое, чуть ли не родное. Потом, когда забрали Спутника, это ненадолго ослабло, и тут же вернулось опять, с большей силой. А потом вот как-то щёлкнуло…
— И ты ещё будешь сомневаться в подлинности его статуса? В истинности печатей?
Хранитель только пожал плечами.
— Ладно, некогда тут лясы точить. Если он вернётся в Мир — тогда и спросишь подтверждение Обетов и проведёшь завершающий ритуал. А теперь пора к точке сбора.
С этими словами Наблюдатель внезапно выдохнул мне прямо в лицо клуб дыма от давно, казалось, потухшей папиросы. Не успел я возмутиться таким хамством, как не имевший никакого запаха «дым» развеялся, и я увидел перед собой знакомый костёр.
А около костра — две не менее знакомых фигуры. Арагорн и Дмитрий, который Шаман. И если Арагорн выглядит как обычно, то вот Дима… Даже не скажу, какого фасона и цвета на нём одежда, в таком она состоянии. Изорванная, прожжённая, закопченная…
— Всё понятно? — Арагорн явно заканчивал какой-то инструктаж. — И насчёт желания, подумай ещё, так и быть. Я, конечно, могу исполнить и это…
Шаман, в противоположность ухмыляющемуся богу, заметно содрогнулся:
— Понял, подумаю…
Я вежливо кашлянул. Арагорн повернулся ко мне.
— Явился, самовольщик! Ты куда с тропы соскочил, а, чудило лесное?!
— Никуда я не соскакивал. Это ты неправильно говоришь. Сдёрнуло меня сюда, в Туман, причём в своём теле, так что выйти не мог.
— Ну-ка, подробнее этот момент!
Ага, сейчас! Лишних подробностей как раз говорить не буду.
— После Замка у меня случайно остались Алёнины чётки, которые ты подарил. Она тогда сознание потеряла, я их подобрал, чтоб не пропали, и в карман машинально сунул. Когда меня с тропы выдернуло — я как раз возле неё оказался. Чётки вернул — и тут же услышал, как ты ругаешься, после чего оказался во дворе Цитадели.
Игрок на секунду задумался.
— Ясно всё. Ну, бабы, хоть смертные, хоть богини — вечно влезут в самый неподходящий момент.
— А мне вот неясно — когда и как мы будем равновесие в моём подшефном мире восстанавливать? И отпустит ли он меня после этого?
— Увидишь всё, когда и как. А что до остального — закроем Язву, которая суть прямой канал Хаоса в мир, починим ткань мира вокруг. Сила, которая вытесняет орков на север, исчезнет, более того — они и сами рванут бесхозные земли делить. Хранители получат право и возможность войти ненадолго в мир, вычистят Цитадель. После этого перенесём туда всех выживших, восстановим Орден, только боги будут немножко другие участвовать. Кстати, ты мог бы претендовать на достаточно высокий пост в обновлённой организации…
— Спасибо, за должностями не гонюсь.
— Ну, раз так… Тогда давай сюда путеводные амулеты, дома они тебе не понадобятся, да и работать не будут.
Этот приказ был правильным, и я без колебаний протянул и трофей из лесного святилища, и кулон, переданный мне Алёной. При этом в душе метнулось сожаление о том, что не смогу сделать ей такой подарок, который бы очень много значил для нас и был бы своего рода паролем. Придётся дома заказать в ювелирке копию. Тут же эти мысли были подавлены другой: как я могу, я не имею права сожалеть о том, что было бы менее правильным! Это же нарушение Порядка!
— Слушай, а как так получается — то у костра не могли даже сблизиться, а то вот ты подходишь, вещи берёшь… Перед замком тоже — здоровались мы с ребятами, руки жали. Это порядок
