там. К счастью или нет, но мы пошли в другую сторону от дома Аггнийцев. Этот район не отличался изобилием домов или красок, поэтому уже через десять минут блуждания я совершенно перестала понимать, где мы находимся.
Полуразваленные дома, земля непригодная для выращивания. Все деревья, кроме тех, что давали начало лесу, были совсем голые, с обломанными ветками. Последний месяц весны, до лета осталось совсем ничего, а ни листьев, ни почек или любых других плодов не было видно. Более того, мороз в этой части города сковывал сильнее прежнего. После солнечного Хорайа мне было непривычно с таким рвением кутаться в плащ. К тому же к спине по-прежнему липла пропитанная кровью ткань.
Мы с Сейрусом позволили себе совсем неэлегантно плюхнуться на землю, когда показалась улица Ченва. Значит мы уже были близки к площади двух магистров.
— Ждите здесь, — сказала Саша, укоризненно взглянув на нас. — Я пойду раздобуду повозку.
Миб накинула тёмный капюшон и скрылась за одним из домов. Мы с Сейрусом сидели в полной тишине, прерываемой редкими переговорами на балкончиках домов и криками со стороны улицы. Наверное, двое людей, больше похожих на ходячих мертвецов, что раскинулись прямо на земле — выглядели довольно подозрительно, не сказать, что комично. Но я надеялась, что в районе забытых домов такое не редкость, и позволила себе чуть ли не улечься поверх редких, но острых камней. Но стоило только одному такому упереться в спину, как идея сразу перестала казаться такой уж замачивой.
— Чёрт… — прошипела я и снова села. Сейрус внимательно смотрел на меня. Протерпев буквально минуту, я развернулась к нему с недовольным лицом: — Что?
— Ты же тоже чувствуешь это? — сухо спросил он.
— Что именно? — не понимала я.
— Как он шевелится, — Сейрус наклонил голову. — Ты кому-нибудь рассказывала об этом?
Какое-то время я молчала. Не знаю почему, но мне было неловко обсуждать с ним Ворона. Но в то же время Сейрус единственный, кто мог меня сейчас понять. Вряд ли сказав кому-то, что у тебя в спине живёт птица, которая так и норовит разорвать тебе плоть, сломать кости и выбраться наружу, чтобы напитаться смертью и страхом всех вокруг, ты добьёшься понимания. Косых взглядов, шёпота за спиной и вопросов о твоём психическом здоровье — да. Но не понимания. Поэтому я решила позволить себе немного об этом поговорить. Хоть с кем-то.
— Нет, никогда, — тихими голосом ответила. — Никто не знает.
— Я тоже, — так же тихо согласился Сейрус.
— Тебя кто-нибудь учил, как это контролировать? — теперь была моя очередь задавать вопросы.
— Рональд с Сереной пытались, но ничего не вышло. Мибам самим приходится всю жизнь обучаться управлять даром, чего говорить о том, чтобы учить кого-то другого.
— А твои родители? — вопрос вырвался у меня раньше, чем я даже успела подумать об этом.
Сейрус оставался неподвижен. Он вообще не отличался особой чувствительностью. Да, мог вспылить или дерзить, но это скорее было из-за возраста. Хотя дар тоже может сильно влиять на наше настроение. Но видимо сейчас у Сейруса просто не осталось сил на какие-либо эмоции.
— Я их не помню, — наконец заговорил он. — Отца немного и то, в основном, потому что о нём всегда разговаривали. А моя мать… я спрашивал раньше, но мало кто говорил больше трёх слов о ней. «Она была сильная». «Таким людям трудно» и всё в таком духе. Потом я просто перестал спрашивать.
— Да, я тоже ничего не спрашивала про отца.
— Как это возможно? — уставившись себе на руки, спросил Сейрус. Я сначала хотела спросить, что он имел ввиду, но потом до меня дошло, что обращался он не ко мне. — Вестников смерти истребили поколения назад. Не могли же они так долго прятаться. Рано или поздно мы выдадим себя.
— Всё рано или поздно выходит наружу, — согласилась я, хотя это не имело никакого отношения к его вопросу.
Рано или поздно мы выйдем в свет. Но будет это вызвано благородством или местью — неизвестно. За всю свою жизнь я не встречала ни одного Вестника смерти. Сейрус стал первым, и мы чуть не убили друг друга. Даже сейчас, когда мы сидели измотанные и на грани потери самоконтроля, Ворон недовольно скалился. От мысли, что мы сидели так близко к сопернику, его просто выворачивало наизнанку. Хотя мы еле парой слов перебросились. Мы не ругались и не спорили, а наши дары всё равно жаждали вцепиться в глотки друг друга. Из-за этого чувства я сразу поняла, что Сейрус был таким же. Это соперничество. Такая резкая и острая неприязнь. Отторжение от абсолютно незнакомого человека, такое трудно не заметить. Но мне хотелось надеяться, что я сильнее собственного дара. Ворон живёт во мне, питается моими силами и управляет моими эмоциями. Да он же прямо как паразит. Не могу я позволить взять под контроль и моё отношение к людям. Да, с Сейрусом у нас не всё пошло гладко, но я бы хотела узнать его. Узнать о его даре. Как он справляется с этой тьмой, что заставляет желать худшего. Я не хотела упускать такую возможность. Пообщаться с тем, кто такой же как ты. Кому ты не вынужден объяснять все причины своего поведения. Потому что, я уверена, Сейрусу тоже не раз приходилось всеми силами удерживать Стервятника.
Поэтому сейчас я решила сказать то единственное, что было у меня в мыслях. Надеясь, что это положит начало миру между нами, даже если я приложила руку к гибели его семьи.
— Мне очень жаль Сейрус, — не глядя на него, произнесла я. — Мне жаль, что твоя жизнь перевернулась с ног на голову. Мне жаль, что ты всего лишь разменная монета в наших руках. Но лишь одно твоё слово, и мы что-нибудь придумаем. Скажи, и мне не придётся отдавать тебя ей.
Я видела, что у него куча вопросов. Почему я готова пойти на такой риск ради него? Что такого страшного его там ждёт? Почему весь мой путь состоит из сплошных противоречий? Я столько всего натворила и вот на пути к завершению готова остановиться? Убежать? Но ни на один у меня не было ответа. А может, то были даже не его мысли.
Однако из всех возможных вариантов Сейрус выбрал самый непонятный для меня. Он прищурил свои жёлтые глаза, так ярко выделяющиеся на фоне кругов под ними, и с лёгкой издевательской улыбкой спросил:
— Ты и вправду ничего не знаешь, ведь так?
Но прежде чем я успела хоть как-то отреагировать, послышался стук копыт, и
