Я не имел ни малейшего представления. Поэтому я просто улыбнулся и пожал плечами.
— Магия, — неопределенно ответил я.
— Что ж, удобно, — со вздохом сказала Мёрфи и опустила Мэгги на одну из раскладушек. Девочка снова заплакала, но Мёрфи успокоила ее, накрыла одеялом, подложила под голову подушку, и та почти сразу же снова уснула.
Я смотрел на Мэгги, не вмешиваясь.
На моих руках еще не высохла кровь ее матери. В буквальном смысле слова.
Саня шагнул ко мне и положил руку на плечо.
— Надо поговорить, — сказал он, мотнув головой в сторону двери.
— Иди, — кивнула мне Мёрфи. — Я с ней посижу.
Я пробормотал слова благодарности и следом за Саней вышел в коридор.
Он молча протянул мне «Амораккиус». Некоторое время я смотрел на Меч.
— Не уверен, что могу его принять, — сказал я наконец.
— Если бы не могли, я бы вам его не отдавал, — возразил он. — Уриил доверил его на хранение вам. Если бы он хотел переместить его в другое место, он бы так и сказал.
Подумав, я взял меч и повесил его на плечо рядом с «Фиделаккиусом». Два меча сильно оттягивали плечо вниз.
Саня кивнул.
— Прежде чем улететь, Томас просил передать вам вот это. Он сказал, вы поймете, от чего он. — Он передал мне ключ.
Я узнал его по выгравированным буквам «Ж» и «П». Так назывался старый рыболовный катер Томаса, «Жучок-плавунец». Там имелись туалет, душ, маленькая кухня, несколько коек. Там даже хранилась кое-какая моя одежда, оставшаяся с ночных поездок на один из островов в центре озера Мичиган.
Мой брат предлагал мне место, где я мог бы пожить.
Мне пришлось проморгаться, прежде чем я взял ключ.
— Спасибо, — сказал я Сане.
Он внимательно смотрел на меня.
— Вы сейчас уходите, да?
Я оглянулся назад, на приют Фортхилла. Каким-то он сразу показался мне тихим и уютным.
— Угу.
Он кивнул.
— Когда Мэб придет за вами?
— Не знаю. Наверное, скоро.
— Я поговорю с Майклом за вас, — сказал он. — Расскажу ему о дочери.
— Спасибо. Да, чтоб вы знали… Мёрфи в курсе моих пожеланий касательно Мэгги. Она все расскажет.
— Da, — кивнул он. Потом сунул руку в карман и достал оттуда плоскую металлическую фляжку. Сделал из нее глоток и протянул мне. — Вот.
— Водка?
— Разумеется.
— На пустой желудок, — вздохнул я, но послушно взял у Сани фляжку, приподнял ее, словно чокаясь, и сделал большой глоток. Жидкость обожгла горло, но это было даже приятно.
— Я рад, что мы дрались вместе, — сказал он, когда я вернул ему флягу. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вашей дочери ничто не грозило до вашего возвращения.
Я выгнул бровь.
— Возвращение… боюсь, дружище, такой карты у меня на руках нет.
— Я не играю в карты, — хмыкнул он. — Я играю в шахматы. И, если вам интересно мое мнение, для вас это еще не эндшпиль. Пока нет.
— Зимний Рыцарь не из тех профессий, с которых выходят на пенсию.
— Рыцарь Меча — тоже, — возразил он. — Но Майкл сейчас живет в кругу семьи.
— Майклов босс черт знает насколько добрее моего.
Саня расхохотался и сделал еще глоток из фляжки, прежде чем завинтить крышку и убрать ее в карман.
— Чему быть, тому не миновать. — Он протянул мне руку. — Удачи.
Я пожал ее.
— И вам.
— Идем, — произнес мой русский друг. — Я вызову вам такси.
Я спустился в кубрик «Плавунца». Я стянул с себя доспехи. Я спрятал мечи в потайной рундучок, устроенный Томасом как раз на такой случай. Боба я тоже положил туда. Потом долго, очень долго плескался под душем. Нагреватель работал так себе, но я вообще привык мыться холодной водой. Правда, став Зимним Рыцарем, я переносил эту холодную воду не лучше. Скажем так — как всегда. Я оттирал мочалкой всего себя, особенно старательно руки. Я так и не решил, смылась ли с них кровь Сьюзен или просто впиталась в кожу.
Дальше я действовал чисто механически, по заведенному холостяцкому распорядку. На кухне — пардон, на камбузе — нашлись куриный суп и чили в пакетиках. Я разогрел оба и съел. Мне пришлось делать выбор между белым вином, апельсиновым соком и теплой колой. У апельсинового сока истекал срок хранения, поэтому он и выиграл в качестве питья к обеду. Горячие супы и холодный сок подошли друг другу лучше, чем я ожидал, а потом я прилег на койку. Я надеялся уснуть.
Я не смог.
Я лежал, ощущая легкое покачивание судна на озерных волнах. Вода шлепала о борт. Солнце грело кубрик. Я был чист, переоделся в старый тренировочный костюм и лежал на койке, которая оказалась неожиданно удобной — но уснуть мне не удавалось.
Часы на стене — пардон, переборке — тикали ровно, убаюкивающее.
Но уснуть я не мог.
Куриный суп и чили. Черт знает что для последней трапезы.
Может, мне попросить таксиста подождать меня у «Бургеркинга».
Ближе к полудню я спустил ноги на пол и осмотрел доспехи моей крестной, удерживавшие пули, и молнии, и черт знает еще какую гадость. Я нашел на спине и боках несколько следов от попаданий, которых я не заметил. Одно ясно: без этих штуковин с дурацким орнаментом я был бы покойником.
Часы пробили двенадцать, и с двенадцатым ударом доспехи изменились. Они… они просто превратились в мой кожаный плащ. Тот, что подарила мне Сьюзен перед каким-то боем много-много лет назад.
Я поднял плащ. В нем зияли отверстия. Рваные дыры. Обожженные дыры. Аккуратные пулевые пробоины. Нет, правда, там было больше дырок, чем плаща, и даже оставшаяся кожа потрескалась, пересохла и крошилась. Плащ расползался прямо у меня в руках.
Думаю, никто не пытался испечь пирога из Золушкиной тыквы после того, как та побывала каретой. Хотя, кажется, в отдельных версиях истории фигурировала не тыква, а луковица. Возможно, ее можно было бы положить в суп.
Я бросил плащ в озеро и посмотрел, как он тонет. Потом сполоснул лицо под краном и нахмурился, глядя на свое отражение в зеркале. Мамин амулет и камень блестели на моей голой груди.
Три дня назад моя жизнь текла по установленному распорядку. Теперь от той жизни у меня остались только кусочек серебра и камешек. Ни офиса. Ни конторы. Ни машины. Ни собаки, ни кошки. Господи, куда делся Мистер после пожара? Ничего такого, что я мог бы назвать своим. Ни свободы. Ни друзей… ну, не станет и их после того, как Мэб со мной разберется.
Что осталось?
Кусок серебра и маленький камешек.
