места. Стрелять только при самообороне. Ясно?
– Так точно. Землянин под белым флагом просит принять его.
– Ведите его сюда… и пришлите ко мне опять секретаря министра. – Полковник гневно взглянул на Арвардана. – Убедились, что вы натворили?
– Я требую присутствия при вашем разговоре с секретарем, – закричал Арвардан, не помня себя от ярости, – и требую объяснить, почему вы часами гноите меня под замком, а сами беседуете с изменником-туземцем. Как видите, я в курсе, что вы уже говорили с ним.
– Вы меня в чем-то подозреваете, доктор? – тоже повысив голос, спросил полковник. – Тогда объяснитесь.
– Я вас ни в чем не обвиняю. Позвольте только напомнить вам, что вы несете ответственность за свои дальнейшие действия и можете войти в историю, если она будет продолжаться, как человек, из упрямства погубивший свой народ.
– Молчать! Уж перед вами, во всяком случае, я никакой ответственности не несу. И впредь буду делать только то, что сочту нужным. Вам ясно?
Глава двадцатая
У роковой черты
Секретарь прошел в распахнутую солдатом дверь с беглой холодной улыбкой на распухших, багровых губах. Он поклонился полковнику и сделал вид, что не замечает присутствия Арвардана.
– Сударь, – сказал полковник землянину, – я сообщил верховному министру, почему вы оказались здесь. Ваше пребывание здесь, разумеется, совершенно… э-э… ненормально, и я намерен освободить вас, как только смогу. Однако у меня находится господин, который, как вам должно быть известно, выдвигает против вас очень серьезное обвинение – в данных обстоятельствах мы должны его рассмотреть.
– Понимаю, полковник, – спокойно ответил секретарь. – Однако этот человек, как я уже говорил вам, пробыл на Земле всего каких-то два месяца и не может иметь никакого понятия о наших внутренних делах. Как он может строить свои обвинения на столь шаткой основе?
– Я по профессии археолог, – гневно ответил Арвардан, – ив последнее время специализируюсь по Земле. Так что кое-какое понятие имею. Во всяком случае, обвинение выдвигаю не я один.
Секретарь, ни разу не взглянув на Арвардана, обращался только к полковнику:
– Да, здесь замешан и один наш ученый, который, почти дожив до положенных шестидесяти лет, страдает манией преследования. Есть и еще один – некая личность с темным прошлым, явный идиот. Эти трое не могут выдвинуть никакого пристойного обвинения.
– Я требую, чтобы меня выслушали, – вскочил Арвардан.
– Сядьте, – холодно и без всякого сочувствия сказал полковник. – Вы отказались обсуждать дело со мной, на этом и остановимся. Введите сюда парламентера.
Блюститель-парламентер даже бровью не повел при виде секретаря. Полковник встал.
– Вы пришли от имени тех, кто собрался снаружи?
– Да, полковник.
– Надо полагать, это сборище требует возвращения вашего соотечественника?
– Да. Он должен быть немедленно освобожден.
– Вот как? Позвольте вам заметить, что в интересах закона и порядка я, как представитель его императорского, величества на этой планете, ничего не могу обсуждать в присутствии вооруженных толп. Прикажите вашим людям разойтись.
– Полковник совершенно прав, брат Кори, – сладким голосом ввернул секретарь. – Пожалуйста, успокойте людей. Я здесь в полной безопасности, и ничто не угрожает ни мне, ни кому бы то ни было. Понимаете? Кому бы то ни было. Я говорю вам это как блюститель.
– Прекрасно, брат. Я благодарен за то, что у вас все благополучно.
Парламентера вывели.
– Мы проследим, чтобы вы вышли отсюда в полной сохранности, как только обстановка в городе нормализуется. Спасибо за помощь в переговорах, – сказал полковник секретарю.
– Я запрещаю, – снова вскричал Арвардан. – Вы отпускаете этого истребителя человечества, а мне отказываете в беседе с прокуратором, хотя я имею на это право как гражданин Галактики. – И добавил в приступе отчаяния: – Значит, вы больше считаетесь с презренным землянином, чем со мной?
– Полковник, – перекрыв крик Арвардана, сказал секретарь, – я охотно останусь здесь до тех пор, пока мое дело не будет рассмотрено прокуратором, раз ж этот человек так настаивает. Обвинение в измене – это не шутка, и даже малейшее подозрение, коснувшееся меня, может помешать мне служить моему народу. Буду счастлив, пользуясь случаем, доказать прокуратору, что нет более преданного Империи человека, чем я.
– Ценю ваши чувства, сударь, – церемонно произнес полковник, – и признаюсь, что на вашем месте поступил бы по-другому. Вы делаете честь своей расе. Попробую связаться с прокуратором.
Умолкнувшего Арвардана отвели обратно в камеру.
Он сидел молча, прикусив костяшки пальцев и не глядя в глаза остальным.
– Ну что? – спросил наконец Шект.
– Я только все испортил, – потряс головой Арвардан.
– Почему?
– Вышел из себя, оскорбил полковника – на этом все и кончилось. Я не дипломат, Шект. И к тому же, – вскричал он в порыве самооправдания, – Балкис уже говорил с полковником, и теперь полковнику нельзя доверять. Может, Балкис предложит ему жизнь? Может, полковник был в заговоре с самого начала? Я знаю, это дикая мысль, но я не мог рисковать – слишком подозрительно. Я хотел говорить с самим Энниусом.
Физик встал, заложив руки за спину.
– Так что же, Энниус прибудет сюда?
– Наверное, да. Причем по требованию Балкиса – вот этого я не понимаю.
– По требованию Балкиса? Значит, Шварц прав.
– А что говорит Шварц?
Шварц, сидевший на своей койке, развел руками.
– Я поймал Образ секретаря, когда его только что провели мимо нашей комнаты. Он действительно долго беседовал с тем офицером.
– Я знаю.
– Но в Образе офицера нет измены.
– Значит, я неправильно угадал, – опечалился Арвардан. – Придется выкручиваться перед Энниусом. А что на уме у Балкиса?
– Ни страха, ни тревоги – одна только ненависть. Теперь в основном к нам – за то, что мы захватили его и привезли сюда. Мы страшно ранили его гордость, и он намерен с нами расквитаться. Я уловил, о чем он мечтает. Хочет выйти один против всей Галактики и не дать ей остановить его, несмотря на все наши обвинения. Он дает нам шанс, позволяет разыграть все наши козыри, чтобы потом сокрушить нас и восторжествовать.
– Как?! Он рискует своими планами, своими мечтами об Империи только ради того, чтобы утереть нам нос? Это же безумие.
– Знаю. Так он и есть сумасшедший.
– И он думает, что возьмет верх?
– Да, думает.
– Тогда нам без вас не обойтись, Шварц, Вот слушайте…
– Нет, Арвардан, не пойдет, – вмешался Шект. – После вашего ухода я разбудил Шварца, и мы все обсудили. Он нечетко представляет себе, на что он способен, и не слишком хорошо владеет своим даром. Он может заставить человека замереть, может парализовать человека, даже убить. Более того, он умеет управлять крупными двигательными мышцами против воли человека, но на этом и все. Помните,
