Если взглядом можно было убивать, то Даниэль уже скорбно стоял над гробом своего брата. Он молча вскинул тёмную бровь, подался вперёд, взял со стола один из листов с отчётами Анхеля и пробежался по убористым строкам. Затем он отложил его в сторону и поднял другой, проделав все то же самое. Уилл негромко прыснул от смеха, прикрыв рот кулаком. Анхель же сохранял спокойное выражение. Разве что выгнул бровь в точности как кузен. Минуты через две Даниэль отложил последний листок в сторону и посмотрел на Анхеля. Взглядом спокойного и разумного человека.
– Дай бог, чтобы я разобрался в твоих бумажках ко второму пришествию, – чеканя каждое слово отозвался Даниэль, не сводя с кузена взгляда. – А то будет неловко. Иисус ходит по улицам, заходит в этот дом и спрашивает: «Чего ты хочешь, Даниэль? Вижу, вёл ты жизнь праведную, посты соблюдал, голос на старших не повышал. Проси чего хочешь!» А все, что я у него попрошу, – это разобраться в бумагах моего любимого кузена, потому что я сижу в этом кабинете уже целую вечность, mierda!
На последнем слове Даниэль подскочил в кресле и с силой хлопнул по столу ладонью. Уилл успел заметить, как маска Анхеля на мгновение дала трещину, и его глаз нервно задёргался. Но лишь на мгновение. Стоило Анхелю поймать на себе взгляд Уильяма, как привычная маска высокомерия и недалёкости вернулась на его лицо. Пусть кто-то мог бы назвать это проявлением аристократичности, Уилл предпочитал молча насмехаться над людьми одной с Анхелем породы, выделяя среди них только Даниэля. Не удивительно, что ему оказалось не так сложно найти общий язык с Аланом.
– Что ж… Уверен, он удовлетворит твой запрос. Главное, не поминай при нем черта и не ругайся. А ты Уилл? – Анхель повернул голову и уставился на Уильяма. – Придёшь? Я угощаю.
«Соглашайся. Когда еще удастся поесть за счёт Куэрво?»
Такого предательства от Алана Уильям не ожидал. Но отказывать от приглашения Анхеля Уилл и сам не собирался. На этот раз. Уильям был в «Риволи» лишь однажды, еще до начала Депрессии, и об этом вечере у него остались приятные воспоминания. Пусть в дальнейшем он и принёс Уильяму много проблем и неприятностей.
Аккуратно поправив нависшую над полом стопку, Уилл улыбнулся и коротко кивнул.
– Да, боюсь, я не могу отказаться. Звучит весьма заманчиво.
***
– Итак, Уильям, чем ты нас порадуешь?
Анхель задал этот вопрос уже в пятнадцатый раз за вечер, и Уилл понял, что игнорировать его и дальше, уводя разговор в сторону еды и обстановки ресторана, будет невозможно. Уильям изучил каждый золотой цветок на скатерти, разобрал каждую монограмму на столовых приборах и теперь хотел задать пару вопросов владельцу ресторана. И даже несколько раз справлялся о здоровье семьи и родственников Анхеля.
Выдержав паузу – благо, Уилл отправил в рот отрезанный кусочек пережаренного мяса именно в тот момент, когда Анхель зашёл на очередной круг расспросов, – Уильям легко наклонил голову на бок и переспросил:
– Порадую?
– Да. Натаниэль как раз вспоминал недавно наше предложение, – Анхель указал на Уильяма вилкой и улыбнулся. – Все еще не передумал?
Уилл замялся и качнул головой.
– Боюсь, мой ответ остаётся прежним. Я вполне доволен своей работой в больнице и мистер Кёниг… – Уилл поджал губы, подбирая подходящие для описания Алана слова. – Он специфичный человек, но вы его просто знаете недостаточно близко. Поверьте, пообщайся вы с ним подольше и потеснее, и он покажется вам душой компании.
«Не хотел бы я быть с ними близко знакомым. От Анхеля мурашки по коже.»
Похоже, Анхель был того же мнения об Алане. Куэрво нервно усмехнулся, уголки его губ непроизвольно дёрнулись, и лицо исказилось в непонятной Уильяму гримасе не то отвращения, не то испуга. Анхель несколько раз оглянулся – впрочем, он делал это весь вечер, – а затем отпил из бокала остатки вина и тут же протянул его проходящему мимо официанту.
– Отмена закона как-то сказалась на твоей работе, Уилл? – Мария с присущим ей изяществом отрезала кусочек стейка и настолько медленно отправила в рот, что Уилл почти уверовал в то, что она пытается его соблазнить.
И, возможно, ему это не показалось.
– Не понял.
– Подозреваю, что теперь работы у вас стало чуть меньше, ведь поток… – Мария улыбнулась, подавшись в сторону Уильяма и заглядывая с интересом ему в глаза, – пациентов от некачественных сделок снизилось. Или нет?
– Боюсь, что нет. – Уилл непроизвольно отпрянул от жены Анхеля и заметил, как скисло от этого движения ее лицо. – Люди все еще стреляют друг в друга за последнюю пачку яиц или за словесное оскорбление матушки. Увы, это человеческая природа. Тут я бессилен.
Мария смолкла. Жена Анхеля погрузилась в свои мысли. Но только Уильям с облегчением выдохнул, бросая взгляд на наручные часы, как Мария поджала губы и пожала хрупкими плечами, облачёнными в шершавую ткань голубого платья.
– Как глупо. Стрелять друг в друга из-за пачки куриных яиц. Не понимаю этого. У нас на кухне их всегда в достатке, – женщина рассмеялась, и Анхель тут же вторил ей низким грудным смехом.
– Конечно, дорогая. Потому что наш поставщик всегда беспокоится и скупает все первым.
«Пусть едят пирожные. За такое можно и головы лишиться», – хохотнул Алан.
Уилл не видел ничего в этом смешного. Хотя бы потому что ему каждый раз хотелось плакать, приходя на рынок или в магазин. Цены росли, как грибы после дождя, а зарплата Уильяма топталась на том же месте, что и восемь лет назад, иногда ложилась и не хотела подниматься. Почти как сам Уилл по утрам. Он даже не был удивлён тому, что половина больницы подрабатывала на стороне для заправляющих городом банд и группировок – прожить на официальную зарплату нереально, а жить хорошо хотелось всем. Пусть и недолго.
Даже «Риволи», некогда роскошный ресторан для правящих элит, превратился в жалкую тень себя. Напускная роскошь, сопровождавшая Уильяма от самого входа в заведение, не вызывала ничего кроме жалости и уныния. Грязные занавески и пыльные дорожки, облупившееся золото лепнин и сбитый каблуками паркет, который было проще снять и положить заново, чем полировать. Официанты немыми тенями скользили меж круглых столов, отзывались на бездушное «Эй, парень», а охрана у входа осматривала каждого с такой пристальностью, что невольно задумывался о том, что попал в резиденцию президента, а не в обветшалый ресторан. «Риволи» не помогло даже то, что два года назад его купило важное лицо из итальянского квартала. Единственное, что появилось у ресторана, – плохая репутация и второй этаж, попасть на который не хотел бы никто из гостей.
Уилл провёл взглядом по балкону второго этажа и замер. По коже пробежал холод, сопровождаемый мурашками, и Уилл медленно сглотнул застрявший в горле комок. Схватив со стола бокал, он тут же отпил из него и вновь посмотрел на второй этаж, но там уже никого не было – тень Алана Маккензи исчезла так же внезапно, как и появилась. Но Уилл мог поклясться, что видел там своего друга.
