Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
Вот так! Я обо всем позабыла, уела меня наша коровушка. Сколько времени прошло? Уже солнце село, а когда мы уходили в баню, еще высоко стояло над дальнокраем. Ничего нам Безрод не сказал, только с легким паром встретил. Даже не покосился в нашу сторону. Ну, хоть бы словом попрекнул! Нет. Лишь усмехнулся, шутливо зажмурил глаза, да руками закрылся, – дескать, отчего так светло стало? И Тычок балагур тут как тут. Этому не пустить острого словца по бабьему племени, – как дармового пива не выпить. Даже наша хозяйка, уж на что баба тремя детьми разжилась, и та в краску вошла. Сивый с Тычком ушли, и я заметила, как наша хозяюшка проводила Безрода странным взглядом. Долго в спину глядела, – и глубоко вздохнула. Полнотела, статна, пригожа, только лоб рассекли две заботные морщины, о детях, о безмужнем хозяйстве. В общем, ладная баба, только несчастливая.
Встрепенулась, подскочила с места чисто девушка, как будто что-то вспомнила, и унеслась в баню. Рубахи забрать, да простирнуть, пока мужчины парятся. И, по-моему, наша вдовица с превеликим удовольствием стирала красную рубаху Безрода, да самолично перед огнем сушила.
За столом хозяюшка все подкладывала и подливала, и Безроду пуще остальных. Угощала жареной дичью и ароматной выпечкой. Дичь в лесу добывал старший сын, корни, из которых пирогов напекла, выращивала на огороде во дворе. Слету угадала в Безроде нашего воеводу, и не сказать, что ошиблась. Глядела прямо, глаз не отводила, как только баба может на мужчину глядеть.
Вокруг нашей хозяюшки даже воздух в избе налился искрами, отяжелел. Еще чуть – и засверкает. Она не стеснялась и не лукавила. А чего свободной бабе, богатой тремя детьми, низводить глазки долу, точно малолетней девке? Свое отженихалась, теперь каждый счастливый день на вес золота. Я могла понять Гарьку, которая будто насквозь пронизывала глазами нашу хозяйку, Ягоду. Словно оценивала. Гарьке не все равно, под каким деревом Безрод в тени приляжет, не говоря про то, на чью грудь приклонит голову.
А вот себя понять не могла. Изнутри поднималось что-то горячее, сама не знала что, и жгло, ровно кострищное пламя. Аж перед глазами темнело. Безрод усмехался и глаз от Ягоды не прятал. А чего ему бегать от сочной бабы? Ее сожми в руках посильнее, вся соками истечет! Я даже зубами заскрипела. Так частенько бывает. Только соберешься выбрасывать ненужную вещь, на нее тут же находится охотник. И уже становится жаль отдавать. Я первая встала из-за стола после трапезы. Нутро так полыхало, что не знала, куда себя деть. На мгновение пожалела, что теперь не зима. Тогда просто упала бы в снег лицом и лежала, пока весь подо мной не стает. Но откуда взяться снегу в конце весны? И я просто унеслась на берег озера, сбросила одежду, нырнула и плыла, пока не вылезла на тот берег. И все равно сил осталось, как будто не плыла. Я не знала, что со мною… хотя нет, вру. Все знала. Потому и плыла. Отдавала воде злую силу, – лишь бы не думать, лишь бы сказать самой себе то, что было для меня подобно смерти.
Гарька все-таки нашла меня. Гляжу, берег заволновался, лунная дорожка пошла рябью, вода расплескалась о берег, я даже подобралась. Нож всегда со мной. Ножны к руке приладила, когда в воду полезла. Как не забыла еще?
– Вот ты где! Далеко забралась.
– Как нашла?
– По лунной дорожке поплыла. Чего бесишься? Силу некуда девать? Вроде в бане всю оставила.
Я ничего не ответила, только швырнула в воду камень со злости.
Гарька лучше меня самой знала, что грызет мне душу.
– Это я сказала хозяйке, что мы никто Безроду. Ни ты, ни я. На нее зла не держи. Да и тебе-то что?
Действительно, мне-то что? Идем вместе бок о бок, до первой смерти. Либо он, либо я. Хотя… Мне уже давно полагается пировать в Ратниковых палатах, да что-то не пускает.
– Кто-то.
Да, кто-то. Ой, что это я? Неужели вслух заговорила, и хитрющая Гарька меня поправляет?
– Полно. Спать пора. Берегом вернемся или вплавь?
– Вплавь.
Снилось, будто несла что-то в кулаке, а потом глядь – больше нет. Обронила где-то. Утекло сквозь пальцы. Перемешались для меня сон и явь. Утром так и не поняла, спала или нет. То ли выспалась, то ли сонная.
Всю ночь как на камнях пролежала и поутру встала, ровно избитая. Ягода разместила нас в избе – меня, Гарьку и Тычка. Старик со старшими мальчишками храпел в сенях, мы с младшеньким – в палате. А где хозяюшка ночным жаром полыхала, мне оставалось только догадываться. Не в пример кособокому хлеву, стоял во дворе аккуратный амбар, полный душистым сеном, – ведь ранние луговые травы уже поспели.
А Ягода уже была на ногах, наставляла среднего мальчишку. Чтобы вволю выпас коней, да на дальнем выгоне, там бережок положе и трава сочнее, да чтобы ноги коням не забыл стреножить, да на лес поглядывал. Солнце встало, впрочем, в наш угол могло и не заглядывать. Светом, которым лучилась хозяйка, могла бы обогреться каждая травинка в округе. По всему было видно, Ягода устала, спать хотела неимоверно, но улыбалась, как будто заново родилась. И такая сладкая истома лежала на ее лице, что во мне махом взыграло ретивое. Захотелось разбить красивое лицо вдрызг. Вовремя сдержалась. Подумаешь, баба подобрала то, что я выбросила! Эка невидаль! А если по совести, Ягода ничего у меня не украла. Да и как можно украсть у человека то, что своим не считает? Так чего я в бешенство вошла? Давно, еще на родине, дружинные в годах говорили, будто душа человека темна, как лес в полночь, а бабья душа вовсе потемки непролазные. Бабы постарше с ними соглашались. Тогда не понимала. Теперь поняла. Поняла, что сама себя не понимаю. Иной из прошлого в свое будущее галопом несется, вся жизнь на скаку. Я из прошлого вышла хроменькая и не бежала – устало ковыляла в будущее. Дойду ли?
До седьмого пота работала с мечом на дальнем берегу, на небольшой опушке. Ратное дело забывать не следует, вот только в рукопашной сойтись было не с кем. Гарька оставила меня саму с собой. И правильно сделала. Это лишь вид у нее глуповатый – как выкатит синие глаза, так и подумаешь: «дура». Нет, далеко не дура. Сколько еще у Ягоды простоим? Два дня, три, седмицу?
– Как долго еще простоим?
Сивый удивленно уставился на меня.
– Торопишься?
– Может, и тороплюсь. То моя забота. Так сколько?
– Не знаю.
Безрод с ног до головы смерил меня холодным взглядом, ухмыльнулся, повернулся спиной и молча ушел. Мне, скаковой кобыле, точно шлея под хвост попала! Гоню всех в дорогу, будто полоумная. Все рады пожить под крышей хоть несколько дней, похлебать на крылечке варево из дичи, – только мне неймется. Вижу, Гарька, по-домашнему соскучилась, но молча сопит в две дырочки, Тычок тоскливо на меня косится, Сивый молчит, как обычно. В скором времени я, наверное, стала бы копытом бить, как всамделишная дикая кобыла, если бы не маленький Ягодкин. Верно говорят, собаку и мальца не обманешь. Младший сынок Ягоды после трапезы влез ко мне на колени, обнял за шею и шепнул на ухо, чтоб никто не услыхал.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
