у Марата отец – директор завода, а мама в Гороно работала, им бы не понравилась связь единственного сына с какой-то там Августой. Зря, конечно, Аронов согласился помочь, но в то время это казалось забавной игрой, и он пропустил момент, когда игра переросла в нечто более серьезное. Августа забеременела она от Марата, а виноватым оказался он, Николас Аронов.
Пустая рама на стене выглядела молчаливым упреком слабости человечьей. Не сохранил, не защитил, не уберег… Как теперь дальше жить? Лехину-то что, бодр, весел, новую точку открыл, на этот раз в Екатеринбурге, уже прибыль подсчитывает. Он всегда умел считать, даже не считать – рассчитывать, шаг за шагом, ход за ходом. Только на этот раз ничего не выйдет, Иван-таки добился своего – «л’Этуаль» умирает. Вероятно, агония будет долгой, продлится не один год, некоторое время можно продержатся на старых идеях, потом на работе молодежи, потом на голом пиаре, но конечный результат предрешен – «л’Этуаль» умрет.
Так стоит ли сопротивляться? Аронов представил все эти разговоры, сплетни на тему, что Великий Ник-Ник выдохся, преисполненные сочувствия советы «тебе нужно отдохнуть» и ложные надежды, озвученные другими. «У тебя еще все впереди».
Позади, все позади, впереди – тихое угасание, возможный раздел «л’Этуали» и попытки Лехина урвать кусок побольше. У него получится, у Лехина всегда все получалось.
Сейчас Марат окружил партнера заботой и вниманием, каждый день звонит, справляется о самочувствии, только Аронов знает настоящую цену этим звонкам. И знает, что Марат с самого начала был во всем этом замешан.
Марат порекомендовал привлечь Ивана к участию в Проекте.
Марат расследовал то покушение, а потом сказал, что это наркоман.
Марат устраивал Ивана лечится от алкоголизма. Алкоголизма, которого никогда не было.
Марат никогда не пил коньяк перед сном, он вообще к этому благородному напитку относился с подозрением.
Марат с легкостью опроверг бы все обвинения, выдав Ивана и Машку.
Марат был умен, чертовски умен, он сумел остаться в стороне, но… проиграл.
Первый раз, когда Аронову посчастливилось выжить – надо будет непременно сказать спасибо этому смешному капитану, вовремя успел. И второй, когда решил, что справится один, без партнера. Будет третий раз. Лехин хотел владеть «л’Этуалю» единолично, но скоро, совсем скоро, Марат узнает, что…
… что Ник-Ник продал свою долю «Ализи», хоть и конкуренты, но толковые ребята, умные и талантливые.
… что Шерев был еще более безумен, чем это представлялось.
… что Шерев по странной прихоти оставил свою долю Ксане.
… и что Ксана совсем не так глупа, как хотелось бы Лехину. Им будет весело вдвоем, а Аронов отдохнет, он ведь заслужил отдых.
В его новом доме соломенная крыша, беленые известью стены, пол из живого дерева, а окна закрываются ставнями. Возможно когда-нибудь Аронов вернется в Москву, но не скоро, он слишком устал, чтобы здесь жить. И комок в груди не спешил растворятся, надо будет пойти к врачу. Говорят, в Италии есть очень хорошие врачи.
За пять минут до… Ада
Сегодня был замечательный день, и вечер выдался тоже замечательным, подходящим, чтобы умереть. Я смотрела в окно, на жемчужно-серое, изысканно-печальное и вместе с тем беззащитное перед наступающей ночью небо. Париж любит ночи, но отчего-то никто не обращает внимания на вечера, такие вот хрупкие, печальные, вечера, когда тени, переплетаясь с остатками света, создают воистину удивительное кружево.
Сегодня вижу его в последний раз. Ванна уже наполнена горячей водой. Две капли лимонного масла, одна бергамота – пусть все будет, как обычно. Лед в ведерке стремительно тает – в комнате жарко, и на бокале выступают капельки влаги. Надеюсь, вкус шампанского не сильно испортится.
Капли, четыре крошечные капли цвета талого меда, растворились без остатка. На вид никаких изменений, разве что цвет чуть темнее… И запах… Миндаль. Следовало выбрать Амаретто, но шампанское люблю больше.
Ныряю в ванну, часть воды выплескивается на пол, теперь скользко будет, впрочем, какая мне разница? Смотрю на крошечные пузырьки внутри бокала и думаю. Снова думаю. Зачем, спрашивается, если все обдумано и передумано тысячу раз, остаться лишь решиться. А это не так-то просто, как казалось раньше. Совсем не просто.
И в Зеркале ничего не отражается. Зеркало презирает слабых. Может, отложить? Не на долго, медлить нельзя, всего на день, один-единственный день, пропитанный ароматом кофе и свежеиспеченных круассанов, скрипучей мелодией старой шарманки, голубиным воркованием и солнечными зайчиками на мостовой. Мне будет их не хватать.
Нет, откладывать дальше невозможно. Сегодня, завтра, послезавтра… а потом что? Медленное увядание? Сочувствие в глазах тех, кто еще вчера завидовал? И мелкая месть Стефании. А она будет мстить, каждый день, каждый час, каждую минуту, и изо дня в день выходки будут становиться все гаже, все подлее, но Стефания никогда не решится на убийство. Во-первых, она труслива и слаба, а во-вторых, вряд ли захочет расстаться с интересной игрушкой.
Даже не знаю, что больше беспокоит.
Вовремя, однако, ее судьба послала, ох как вовремя. Еще один довод в пользу… Говорят, самоубийство – величайший из грехов, но в своей жизни я и так достаточно нагрешила, поздно думать о спасении души, великомученицы из меня не выйдет.
Ни о чем не жалею.
Серж, милый Серж, тяжело ему придется. Господи, что же мы сделали с нашей жизнью? Он ведь так ничего и не понял, ничегошеньки, а я старалась… как я старалась отомстить. Стоило увидеть их там, в доме, таких чистых, таких благородных, таких… далеких от меня, как пришло понимание. Убить недостаточно, смерть – лишь миг, болезненный, возможно, неприятный, но миг. Он пройдет, пройдет и боль.
Скоро сама опробую теорию на практике. В бокале догорают последние пузырьки.
Я не убила Сержа только потому, что хотела отомстить, хотела, чтобы он умирал каждый час, каждый день, долго, из года в год. Я хотела, чтобы он чувствовал то же, что и я. А он ничего не понял.
Алана я выбрала не столько из-за богатства, сколько из-за возраста и внешности. Уродливый муж в отместку за уродливую жену. Алан за Стефанию. Равноценный обмен.
А Серж не понял, мучился от ревности и беспомощности, даже пить начал, но ничего не понял. Жить с Аланом было невыносимо и я предложила убийство. Грех? Пускай, не жалею о нем. Мы снова были вместе, но… но теперь он не имел права коснуться меня. Боги наказали Тантала, а я – Сержа Холованского, а он снова не понял.
Слабый, слабый милый Серж… Видела, какими глазами он смотрел на
