но и в Северной и Южной Америке, в Австралии. Ты думаешь, все они умерли за прошедшие тридцать три года? Наверняка у них и здесь свое общество — у Минни и Романа вместе с Лаурой Луизой, Фаунтэнами, Гилморами и Визами; все эти их вечеринки с флейтой и молитвенным пением — это их шабаш или как там еще!
— Дорогая, — попытался успокоить ее Ги. — Не волнуйся так…
— Почитай, что они делают, — чуть не плача сказала Розмари, протягивая ему книгу и тыча пальцем в страницу. — Они используют в своих ритуалах кровь, потому что кровь обладает силой. А самая могущественная — это кровь младенца, которого еще не успели окрестить, и они используют не только его кровь, но и тело тоже!
— Ну ради Бога, Розмари!
— А почему, ты думаешь, они к нам так по-дружески относятся?
— Потому что они добрые люди. Ты что, считаешь, что они маньяки?
— Да! Да, маньяки, которые убеждены, что обладают магической силой, которые уверены в том, что они настоящие колдуны, которые практикуют всяческие колдовские номера и ритуалы, потому что они — больные и сумасшедшие люди!
— Милая…
— Те черные свечи, которые принесла нам Минни, — они были с черной мессы! Вот как Хатч раскусил их! А в гостиной у них ничего нет — это для того, чтобы было где проводить их бесовские сборища!
— Милая, — начал Ги. — Они старые, и у них своя компания стариков, а доктор Шанд просто заводит магнитофон. Черные свечи можно купить в любом магазине, и красные тоже, и синие, и зеленые. А в гостиной у них пусто, потому что какой из Минни декоратор! Допустим, отец у Романа действительно был чокнутый, хорошо; но это еще не основание считать, что и сам Роман тоже ненормальный.
— Они к нам больше и ногой не ступят, — безапелляционно заявила Розмари. — Ни один из них: ни Лаура Луиза, ни прочие их друзья. И они не подойдут к моему ребенку ближе, чем на пятьдесят футов.
— Но ведь то, что Роман поменял имя, только лишний раз доказывает, что он совсем не такой, как его отец. Если бы он гордился своим отцом, то оставил бы его фамилию.
— Он и оставил ее. Просто поменял буквы местами, но не менял фамилию. Зато теперь его пустят в любую гостиницу. — Она прошла мимо Ги к набору «скрэббл». — В общем, как хочешь, но я их здесь больше не приму. А как только ребенок слегка подрастет, мы отсюда уедем. Я не хочу даже жить рядом с ними. Хатч был прав — не надо нам было вообще сюда переезжать. — Она посмотрела в окно, нервно дрожа и крепко сжимая обеими руками книгу.
Ги осторожно взглянул на нее.
— А как же доктор Сапирштейн? Он тоже входит в их общество?
Розмари повернулась.
— В конце концов, — продолжал он, — среди врачей очень часто встречаются маньяки. Он, наверное, тоже не исключение и любит ездить на метле, когда нужно навестить на дому пациента.
Но Розмари не засмеялась и снова отвернулась к окну.
— Нет, я не думаю, что он с ними. Он… слишком интеллигентный для этого.
— И к тому же еврей. — Ги рассмеялся. — Ну хорошо, что ты хоть кого-то исключила из этой гнусной компании. А теперь давай поговорим об охоте на ведьм.
— Я не говорю, что они настоящие ведьмы, — возразила Розмари. — У них нет подлинной силы. Но они верят в то, что она есть, даже если другие будут над ними смеяться; это похоже на то, как мои родители считают, что Бог слышит их молитвы и что гостия — это тело Христово. А Минни и Роман верят в свою религию и практикуют свои дьявольские ритуалы; я это знаю и поэтому не могу рисковать безопасностью нашего ребенка.
— Никуда мы отсюда переезжать не будем, — перебил ее Г и.
— Будем, — ответила Розмари, решительно поворачиваясь к нему.
Он опять взял свою новую рубашку.
— Об этом мы поговорим с тобой позже, — отрезал Ги.
— Как ты не понимаешь, что этот Роман тебе просто наврал! Его отец никогда не был продюсером. Он вообще никакого отношения к театру не имел.
— Ну хорошо; значит, он любит приврать. А кто — нет? — проворчал Ги и пошел в спальню.
Розмари села рядом с коробкой «скрэббл». Она раскрыла книгу и начала читать последнюю главу «Колдовство и сатанизм».
Ги вошел к ней уже без рубашки.
— Мне кажется, тебе больше не следует сегодня читать.
— Мне осталась только одна последняя глава.
— Но только не сегодня, дорогая, ты переутомилась. Это нг принесет пользы ни тебе, ни ребенку. — И он протянул руку к книге.
— Но я еще не устала.
— Ты вся дрожишь. Ты уже минут пять, как дрожишь. Отдай книгу мне. Дочитаешь ее завтра.
— Ги…
— Нет, давай ее сюда, — с неожиданной настойчивостью потребовал Ги.
Розмари беспомощно вздохнула и отдала мужу книгу. Он подошел к полкам, встал на цыпочки и засунул ее как можно дальше между другими томами.
— Дочитаешь завтра, а сегодня ты и так уже утомилась от похорон и всего прочего.
Глава восьмая
Доктор Сапирштейн был поражен.
— Фантастика, — сказал он. — Вот это да! Как, вы говорите, его звали — Макандо?
— Маркато, — поправила Розмари.
— Удивительно. Я бы никогда не подумал. По-моему, он мне когда-то говорил, что его отец занимался импортом кофе. Да-да, я припоминаю, как подробно он рассказывал мне о разных сортах кофе и способах перемолки…
— А Ги он сказал, что его отец был продюсером.
Доктор Сапирштейн с сожалением покачал головой.
— Нет ничего странного в том, что он стыдится правды; я его даже понимаю в чем-то. Но вы, должно быть, так расстроены этой новостью!.. Однако я твердо уверен, что Роман не разделяет веры своего отца. Но и вас мне легко понять: вам ведь, наверное, не очень приятно иметь такого соседа.
— Я не хочу больше общаться ни с ним, ни с его Минни! — бушевала Розмари. — Может быть, я к ним несправедлива, но я забочусь о безопасности своего ребенка.
— Конечно. Любая мать на вашем месте вела бы себя точно так же.
Вдруг Розмари вся подалась вперед.
— А вдруг Минни подсыпала мне в напиток или в пирожное что-нибудь вредное?
И тут доктор Сапирштейн рассмеялся.
— Извините, я, честное слово, не хотел смеяться над вашими опасениями, но я абсолютно уверен, что эта старушка заботится о здоровье вашего ребенка не меньше, чем о своем собственном… Нет, ничего вредного она вам не даст, иначе бы это уже
