“У меня всё готово, Карамелька! — окликнула меня Ли. — Кажется, даже неплохо вышло”.
— “Кажется” и “неплохо” — это не совсем то, что я хотела бы услышать.
Но деваться мне было некуда. Я подошла к шинакорну, пытаясь разглядеть хоть что-то похожее на портал — но увидела только слабое искажение воздуха. Была не была…
“Держись за ошейник, — посоветовала Ли. — Только не отпускай, чтобы ни случилось! Думаю, добраться должны быстро. Теперь я знаю дорогу”.
Я обхватила пальцами толстый ошейник шинакорна и зачем-то зажмурилась. Ли потянула меня за собой, я шагнула — и словно рухнула в пропасть.
Ренельд
Ренельд откинул голову и вздохнул, прикрыв веки. Как, оказывается, тяжело вновь переживать самые важные моменты жизни. Они с Лабьетом познакомились немного не так, как показала пещера. Но так же, как и теперь, ему пришлось преодолевать желание других уничтожить его. Пса, вышедшего из-под контроля от страха и непонимания, зачем его выдернули в этот ослепительный шумный мир.
Проклятье Первородных!
Магия порядком истощилась. В накопителе ещё был запас, но Ренельд не хотел тратить его сходу. Пусть баланс немного восстановится сам. Он медленно встал и едва отряхнувшись, огляделся.
Странно, никакого хода, кроме того, которым он сюда зашёл. Что-то пошло не так? Какого решения хотела от него пещера? Неужели жестокости и безрассудства?
Но вдруг что-то грохнуло где-то в глубинах каменного нутра, сверху посыпалась пыль, камни заскрежетали — и магической огонёк выхватил из мрака ещё более тёмный проход дальше.
Мысли о том, что ещё может подсунуть его сознанию здешняя магия, никак не покидали голову. Неприятных запах стал сильнее — и Ренельд прижал к носу локоть: жаль только глаза слезятся. Как вообще можно пройти дальше?
В какой-то миг всё вокруг поплыло. Ренельд остановился, уперевшись ладонью в стену и подышал, ощутив, что здесь воздух уже чуть свежее. Но ещё крутит дурманом в висках. Чуть перевести дух...
— Ренельд! — раздалось издалека.
Нежный женский голос стих, отразившись эхом от каждого каменного выступа. В груди словно перевернулось что-то. Стало удивительно легко и тревожно одновременно. Ренельд пошёл дальше, теперь ведя кончиками пальцев по обшитой деревом стене длинного светлого коридора с выходящим во двор окном в конце. Одна из светлых дверей в завитушках резьбы была приоткрыта. И едва он подошёл — ощутил знакомый аромат духов.
Он прошёл в светлый будуар и замер, ощутив острейшее дежавю: точно такую же сцену он видел раньше — в своём сне. Только сейчас сидящая на пуфике перед трюмо Мариэтта казалась ему ещё более притягательной, соблазнительной и близкой. Совсем не такой, как раньше, когда он едва её знал.
Ренельд приблизился к жене и остановился позади, любуясь отражением её сосредоточенного лица в зеркале. Она наконец заметила его и слегка вздрогнула от неожиданности. По её губам скользнула растерянная улыбка.
— Ты опять задержался за делами? Знаешь, я скоро совсем забуду, как ты выглядишь, — проговорила она с игривым упрёком.
Не поторопилась прикрыться, хоть лёгкий халат висел рядом, на спинке кресла. Она взмахом руки поправила волосы и встала. Ренельд скользнул взглядом вдоль её спины — ниже, пока храня молчание, борясь с ощущением пугающей реальности происходящего, но ещё помня, что это всё иллюзия.
Или нет?
Что может быть реальнее переживаний или страхов человека? Реальнее его желаний…
А Ренельд ощущал его сейчас так сильно, словно всё сокрытое внутри вдруг оголилось — и кто-то провёл по самым тонким струнам чувств мягким пером.
Мариэтта повернулась лицом — и опустила ладони на его грудь. Влетевший в окно ветер несмело тронул каштановые локоны, что спускались на её плечи. Она ещё мгновение сомневалась, борясь с чем-то внутри себя так явственно, что мягкие потоки её взбудораженной ауры касались Ренельда тоже.
— Ты такая красивая, — проговорил он наконец, поборов вставшую в горле песочную сухость.
Обнял тонкую талию жены, спустился ниже, ощущая каждый волнующий изгиб её тела. Мариэтта вскинула на него медовый взгляд и потянулась к губам. Ещё миг — и прижалась к ним своими. Неторопливые ласки её лёгких, нежных рук стали настойчивее и смелее. Словно на проверяла устойчивость барьеров, которые он вынужден был в себе выстроить. В которых должен был жить, пока не найдёт выход.
Осознание иллюзии стиралось с каждым мигом, уступая остроте ощущений: дыхания, прикосновений к тёплой коже жены — кончиками пальцев, губами и языком. В какой-то миг Ренельд забыл, как оказался здесь и зачем. Почему всё это вокруг настолько безупречно располагает к тому, чтобы стать с Мари гораздо ближе, чем раньше. Одежды между ними становилось всё меньше. Оглушительное напряжение только росло, поглощая в своей тугой глухоте любую неправильную, неуместную мысль.
Короткий рваный вдох между поцелуями — Ренельд рывком поднял жену над полом и понёс в постель. Этому уже невозможно было сопротивляться. Он ведь не каменный, и всё, что происходит между ними, доводит его до изнеможения — стоит только подумать. Стоит только прикоснуться лишний раз. И где уж устоять против такого пылкого нападения!
Но кожа Мариэтты становилась всё горячее, пока этот жар не начал колоть, словно десятки раскалённых игл разом. Уже понимая, что так не должно быть, Ренельд не мог заставить себя остановиться — словно угодил в мягкую смолу и с каждым движением только погружался глубже.
Разум, потонув в вязкой массе желания, отказывался просыпаться. Его одолевало лишь одно стремление — дойти до конца, до пика — вместе с Мари.
— Рен, — вдруг простонала она, толкая его в грудь ладонями. — Что-то…
Её голос оборвался, она глухо вскрикнула, выворачиваясь из-под Ренельда и в то же время крепко сжимая его коленями. Её глаза разгорелись ярче, словно от внутреннего огня. Ослепительный свет, будто пожар — по вороху соломы — метнулся вдоль тела Мари, иссушая, выжигая его изнутри.
Ренельд замер, рвано дыша, чувствуя, как испарина на его коже мгновенно высыхает от прилившего к ней жара.
— Постой, я помогу.
— Нет не нужно, ты не сможешь, — Мариэтта оттолкнула его совсем и завернулась в содранную с постели простыню, силясь укрыться от его взгляда.
