Кассандра смела выстроенные на камине фигурки летучих тварей в старую шляпную картонку и задвинула альбомы с энциклопедиями на самую дальнюю полку книжного шкафа. Она даже думать больше не хотела о драконах. Но отец, так же, как и дядя, вновь поняли все по-своему. Они говорили с ней о Даккарае, не замечая, как тяжело ей это выносить, они утешали, они обещали, они повторяли «наездник» снова и снова, и Кассандра внутренне корчилась в муках.
Молча.
Обессиленная, опустошенная, раздираемая на части чувством вины, она засыпала на рассвете, каждый раз давая себе зарок покончить уже, наконец, со всем этим, сказать правду, покаяться, однако день шел за днем, а она молчала. Нейл был потерян навсегда, но небо — оно было так близко! Совсем рядом, стоит только протянуть руку, убедить себя, что должно же ей хоть что-то остаться, должна же она хоть чем-то утешиться… И совесть затихала, послушно прячась в тени, чтобы, дождавшись ночи, вновь подать голос, а наутро опять быть изгнанной. Кассандра не могла решиться. А время шло.
До начала вступительных испытаний в высшие школы оставалось чуть больше недели, когда маркиз Д’Алваро женился и покинул их дом. Кристобель расстроилась, а ее младшая сестра, напротив, вздохнула с облегчением. Почему-то именно присутствие дядюшки тяготило ее больше всего, хотя маркиз, к его чести, после того их памятного разговора старался как можно меньше докучать племяннице. И отнюдь не он предложил Кассандре устроить ей «последнюю встречу» с Нейлом, а отец… Встречу! Им! Всякий раз, мыслями возвращаясь к этому, девушка с ног до головы покрывалась холодным потом. Конечно, она отказалась: что еще она могла сделать? Вновь увидеть друга, посмотреть ему в глаза и сказать: «Прости, я последняя дрянь, я променяла тебя на мундир и крылья»?
А ведь он простил бы. Даже вылепи она ему все вот это в лицо — простил бы, потому что не умеет по-другому! Нет, это было выше ее сил. И, конечно, она отказалась…
Трусливая курица!
— Слышишь? — глядя на свое отражение в зеркале, уже вслух повторила Кассандра. — Ты — жалкая, подлая, трусливая курица!..
Отражение глядело уныло. Оно слышало это не в первый раз, и, похоже, к оскорблениям давно успело привыкнуть. Кассандра, раздраженно щелкнув по раме пальцем, с тяжелым вздохом отвернулась. И окончательно сникла — пасмурный взгляд упал на небольшой дорожный сундук возле кровати. На его крышке, уже перетянутой ремнями, стоял открытый ридикюль. Двадцать седьмое августа, лето почти что кончилось. Уже завтра она попрощается с няней, сестрой и матерью, отец погрузит ее немудрящий багаж в дорожный возок, и они вместе отправятся на Даккарайскую пустошь. В школу. Навстречу почти сбывшейся мечте, о которой сейчас нет сил даже думать.
Кассандра опустила глаза и, отойдя от зеркала, с ногами забралась в любимое кресло. Откинулась затылком на его потертую кожаную спинку, подтянула колени к груди. Завтра. Она столько лет ждала этого дня, но сейчас единственное, чего ей хочется — чтобы ночь длилась вечно… Боги! Это невыносимо!
Она усмехнулась. Боги? Да они просто смеются над ней устами родных: папа вчера измучил придирками конюхов и каретного, едва ли не с увеличительным стеклом осматривая возок и лошадей в преддверии отъезда, Крис который день только и щебечет о Даккарае, даже мама — и та вдруг сдалась, торжественно благословив Кассандру на путь в новую жизнь. Они все как сговорились! И ведь ничего теперь не возразишь, никуда не спрячешься, остается только фальшиво улыбаться, кивать и делать вид, что счастливее тебя нет никого на свете.
Девушка мученически скривилась. Чувствовала она себя отвратительно и не сомневалась, что завтра будет еще хуже. Только кому теперь об этом расскажешь?.. Кассандра с новым тяжелым вздохом повернула голову, скользнув щекой по теплой коже обивки, и медленно обвела взглядом свою девичью спальню. Узкая кровать с высоко взбитой подушкой и отогнутым уголком тонкого одеяла; придвинутый к стене круглый рабочий столик, одинокая свеча на нем, желтый круг света на шелковых обоях с мелким набивным рисунком в виде маленьких, перевязанных розовой ленточкой, букетиков полевых цветов; глянцево поблескивающие в полумраке бока комода, высокий ящик у окна… Шишша. «Совсем я о тебе позабыла, бедняжка», — подумала Кассандра, уже привычно ощутив укол совести — забывать она в последнее время стала мастерица! — и издав еще один, на этот раз покаянный вздох, сползла с кресла.
Старая ящерица дремала на своей коряге, обвив ее хвостом. В углу деревянного ящика, наполовину утопленные в песок, темнели блюдца с водой и подсохшими кусочками фруктов. Кассандра нахмурилась. Склонившись над корягой, она провела ладонью по шершавой спине Шишши, легонько ущипнула ящерицу за бок — и, заметив, что складка не разглаживается, закусила губу. Обезвоживание. Ну конечно, и глаза вон как запали — кто за ней ухаживал все эти дни? Крис? Она же понятия не имеет, как это нужно делать! Шишша — не травоядная ящерица, а воду из блюдец они вообще не пьют, да еще эта чудовищная жара… Кассандра, мысленно обозвав себя бесчувственной гадиной, коснулась пальцем сборчатой шеи питомицы и торопливо выпрямилась.
— Потерпи, девочка, — шепнула она. — Я сейчас!
Ночной набег на кухню был стремителен и увенчался успехом. В леднике нашлась свежая рыба, быстро оттаявшая в тепле, большая глиняная кружка доверху наполнилась водой. Лучше бы, конечно, дождевых червей, думала Кассандра, поднимаясь обратно по лестнице в свою комнату и косясь на тарелочку с мелко нарезанной макрелью. Или улиток — Шишша их обожает! Только где все это среди ночи отыщешь в темном саду? Завтра перед отъездом надо будет попробовать раздобыть. Озабоченно качая головой, девушка вернулась к ящику, вынула блюдце с фруктами, поставила вместо него принесенную тарелочку и, набрав полный рот воды из кружки, принялась обильно опрыскивать корягу, саму Шишшу, и деревянные стенки ее узилища. Ящерица оживилась. Изредка моргая круглыми глазами, она слизывала холодные водяные капли, а Кассандра смотрела на нее сверху с любящей жалостью, ругая себя на все корки.
— Наездник, — со злой иронией пробормотала она. — Да такому «наезднику» не то что дракона — и ящерицы доверить нельзя!..
Она утерла рукавом мокрый подбородок, поставила на пол опустевшую кружку и, поднявшись на ноги, решительно отдернула занавесь. Потом потянула тугую задвижку на раме, раз, другой — и распахнула окно.
Теплый чистый воздух, напоенный ароматами садовых цветов, ударил в лицо. Кассандра закрыла глаза, жадно вдыхая его всей грудью. Ушей коснулся громкий стрекот невидимых в ночи цикад, из темноты донеслось глухое собачье ворчание, приветственно зашуршал листьями красный клен. Девушка стиснула пальцами подоконник: завтра и это останется в прошлом. Вместе с Шишшей, вместе с…
— Прости, Нейл, — вырвалось у нее тихое, словно вздох, — я так виновата!
Она опустила голову. И непроизвольно вздрогнула, услышав позади скрип дверных петель.
— Так и знал, — укоризненно проговорил, входя, барон Д’Элтара. Дочь, стоящая у окна, обернулась. — Давно полночь пробило, Кэсси, — завтра вставать ни свет, ни заря, а ты еще не ложилась! Разве это дело?
