И зачем мне это теперь? Зачем? Когда вместе с этим пониманием приходит и другое…
Осторожно высвободив пальцы из Алеисовой ладони, я поднялась, борясь с головокружением. На негнущихся, зато дрожащих ногах сделала несколько шагов в сторону и уперлась лбом в ствол ближайшего дерева. Алеис поднялся следом.
— Рина?
Глаза обдало огнем. Невыносимо захотелось заплакать. Но я только замотала головой, царапая кожу о жесткую кору. Это слегка привело меня в чувство. Я с трудом развернулась, не оставляя надежной древесной опоры, и поймала взглядом его глаза. В них застыло ожидание, как у осужденного перед эшафотом, когда глашатай разворачивает пергамент с королевским указом: что будет в нем — помилование или смерть?
— Алеис… — Голос хрипел, как после недельной пьянки. — Зачем ты со мной так?
Ожидание сменилось недоумением. А я уже не могла остановиться.
— Зачем? Ведь мы могли расстаться просто друзьями?
— Я не хочу расставаться с тобой, Рина. И быть просто другом тоже. Я надеюсь на большее. Но, если я тебе безразличен…
— Нет…
Наверное, надо было солгать. Сказать, что мне на него наплевать, что лорды мне по десять раз на дню в любви признаются и такой бесперспективный как он, мне ни к чему… Или еще чего придумать… Только вот не смогла я ложь во спасение произнести. Потому что при словах о моем к нему безразличии, в глазах лорда такая безнадежность полыхнула, что у меня самой горло сжало.
— Нет. Ты мне нравишься, Алеис. Слишком сильно нравишься. И в этом вся проблема… Я не хочу сделать тебя несчастным. И сама таковой становиться не желаю.
— Как могут быть несчастны двое любящих друг друга людей?
— Если между ними такая пропасть, как между нами — то это единственное чем все закончится.
— Пропасть? Рина, о чем ты?
— О том, что ты лорд, а я деревенщина, чужестранка и колдунья, ко всему прочему.
— Но для меня это не имеет никакого значения!
— А для кого-то имеет. Для придворных, для твоих друзей, Алеис, для родственников… И для меня. Кем я могу для тебя быть? Только любовницей! Игрушкой. Пусть даже самой любимой и единственной. А ты знаешь, как живется игрушке? Сколько косых взглядов ей приходится ловить, на сколькие сплетни закрывать уши… Да я магичка. А магам многие общественные условности и приличия глубоко безразличны. Отчасти, потому что мало кто решится высказать свое мнение им в лицо… Но я не такая, Алеис. Я не могу отринуть свое воспитание и упасть в твои объятия, только потому, что хочу этого. Особенно, я не могу сделать этого здесь, в Андарре. У меня и так друзей нет, а завистников куча. Осталось только дать им оружие против меня… Спасибо, но ТАКОГО счастья мне не надо.
— Рина! Нет! — Алеис подскочил, снова схватив меня за руку. — Как ты можешь так обо мне думать? Я бы никогда не посмел опорочить твое имя. Никогда. Здесь и сейчас я предлагаю тебе свое сердце, свою руку и свое имя. Да я хочу, чтобы ты была моей… Но моей женой!
Слезы все же вырвались наружу, стекая по холодным щекам горячим водопадом. И рука не удержалась. Дрогнув, пальцы поползли к его щеке. Но на пол пути замерли и обессилев рухнули вниз. Я покачала головой.
— Нет, Алеис. Это еще хуже. Стань я твоей любовницей, общество бы только злорадно скалило зубы и судачило за твоей спиной. Но если ты попытаешься безродную простолюдинку сделать одной из них — этого тебе не простят. А меня все равно не примут. И тогда тебе придется выбирать, между своей привычной жизнью, своим долгом, родственниками… и мной. Если ты выберешь первое — не простишь сам себя, а второе — лишившись всего, со временем возненавидишь меня. Нет, Алеис. Есть пропасти, которые нельзя преодолеть. Они тянуться сквозь всю нашу жизнь.
— А почему я должен выбирать? Моим солдатам все равно, на ком я женюсь. Двор? Его мнение мне безразлично. Родственники… Единственный человек из их числа, кто действительно может усложнить нам жизнь — мой дед. А его согласие, я уже получил. Без этого, я бы не посмел прийти к тебе с предложением. Нет, не потому, что я его боюсь. Просто… Если бы он отвернулся от меня, мне бы нечего было тебе предложить, кроме своего имени.
— Возможно, это было бы к лучшему. А остальное… Чтобы ты не говорил, но вся твоя жизнь протекает при дворе. Твой долг служить короне. Твои подчиненные — придворная знать. Место твоей службы — рядом с принцессой, которая большей частью находится при дворе. Ты не можешь отвернуться, наплевав на всех.
— Рина, если дело только в положении, я могу просить короля даровать тебе дворянство. За твою помощь принцессе, это будет самой малой благодарностью с его стороны. Как человек чести он не должен отказать. Особенно, если принцесса тоже походатайствует.
— Это все равно ничего не изменит. Хоть десять титулов навесь на меня, но для общества я все равно останусь простолюдинкой, которую можно и должно поливать грязью при всяком удобном случае.
— Не посмеют! Есть Бои Чести. Любого кто усомниться в чести и достоинстве моей супруги я буду иметь полное право вызвать на поединок. Смертельный.
— И в один прекрасный день мне сообщат, что я вдова? Зачем тогда вообще вступать в брак? Да и всем глотки не заткнешь. Вряд ли ты сможешь вызвать на бой женщину. А их языки ядовитей всего. Что же касается благодарности короля… На нее рассчитывать не стоит потому, что он не верит в искренность и бескорыстность моей помощи.
И я передала Алеису содержание подслушанного в саду разговора.
— Вот так то. — Закончила я свое повествование. — Именно поэтому, мне лучше уехать как можно скорее. Король перестанет нервничать, а у Лины не останется причин ссориться с отцом. И для тебя, Алеис, так тоже будет лучше…. И для меня.
Продолжать этот разговор больше не было сил. Особенно, видя совершенно раздавленного моим категоричным отказом лорда. Всхлипнув и размазывая по щекам слезы, я пошла к лошадям. Как же счастливы животные! Они могут мирно жевать травку, совершенно не обращая внимания на душевные терзания своих хозяев. Да и сами переживания подобного рода им неведомы…
* * *
Вплоть до бала мы с Алеисом больше не виделись. Да и на самом тожестве нам пообщаться не довелось. Он был при принцессе, исполняя свой долг. Как же он осунулся за те два дня, что я его не видела. А лицо… С таким выражением не принцессу на балу сопровождать, а близкого родственника в последний путь провожать.
Прости меня Алеис. Хотелось мне бывало гадость тебе, какую сделать, но чтобы так… Подобным образом и врагам не пакостят.
«Да, останется в душах андаррцев неизгладимый след от общения с некой колдуньей. В одной то уж точно.»
Кто знает? Может лорд, поднабравшись теперь практики, себе кого еще найдет?
«Единственной практики, коей он набрался — это как быть отшитым. После такого, ему еще не скоро новую попытку предпринять захочется.»
Да… И меня эта мысль даже радует. Эгоизм, конечно. Но мне было бы больно видеть его с другой. Даже если бы он просто пригласил ее на танец… Хорошо, что он на службе.
