Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
С другой стороны, наблюдается много случаев, когда самому блестящему инвестору не удаётся убедиться в появлении журавлей, даже при применении множества различных подсчётов. Подобная неуверенность нередко проявляется при рассмотрении недавно появившихся компаний и отраслей экономики, подверженных быстрым изменениям. В таких случаях любое обязательство инвестиционного характера должно быть названо спекулятивным.
Сейчас спекуляции, акцент в которых ставится не на то, какой актив выбрать, а на то, сколько за него заплатит сосед, не считаются ни незаконными, ни аморальными, ни антигосударственными действиями. Грань, которая разделяет инвестиции и спекуляции и которая всегда тонка и неотчётлива, становится ещё более расплывчатой, если большинству участников рынка недавно удалось сорвать куш. Ничто так не подавляет рассудок, как большие дозы шальных денег. После такого головокружительного успеха даже здравомыслящие люди начинают вести себя, как Золушка на балу. Им известно, что если они задержатся на празднике, т. е. продолжат заниматься спекуляциями с компаниями, где соотношение оценки и денежных средств, которые они, вероятно, принесут в будущем, просто гигантское, то их карета превратится в тыкву, а лошади в мышей. Но они не желают упускать ни малейшего шанса, побывать на шикарном празднестве. Поэтому разгорячённые участники планируют уйти всего за несколько мгновений до полуночи. Здесь кроется маленькая загвоздка: они танцуют в зале, где висят часы без стрелок.
В прошлом году мы прокомментировали, и это было неразумно с нашей стороны, преобладающую тенденцию к чрезмерности, отметив, что ожидания инвесторов увеличились до суммы, в несколько раз превышающей вероятный доход. Одно из подтверждений пришло из службы Paine Webber-Gallup, которая в декабре 1999 г. провела опрос среди инвесторов с целью выявить мнение участников относительно ожидаемой годовой прибыли через десять лет. В среднем цифра была 19 %. Несомненно, это необоснованное ожидание: для всех американских предприятий в целом в 2009 г. в небе не может быть столько журавлей, чтобы обеспечить такой доход.
Ещё более неразумными были оценки, данные участниками рынка предприятиям, которые практически неминуемо придут к разорению, полному либо частичному. Но инвесторы, зачарованные быстро растущими ценами на акции, не обращали внимания на другие факторы и скупали акции. Это было похоже на какой-то вирус, свирепствовавший как среди профессиональных инвесторов, так и среди любителей, вызывая галлюцинации, в которых нарушалась связь между стоимостью акций в некоторых областях и стоимостью выпускавших их предприятий.
За этим сюрреалистическим эпизодом последовали упорные разговоры о «создании полезной стоимости». Мы не отрицаем, что за последние десять лет новые или молодые компании действительно создали огромную полезную стоимость, и в будущем они повысят её ещё больше. Но любое предприятие не создаёт, а теряет стоимость, когда оно теряет деньги в ходе своей деятельности, независимо от того, насколько высокой может быть его временная оценка.
На самом деле, в подобных случаях возникает перенос материальных ценностей, зачастую в довольно больших масштабах. Путём беззастенчивой торговли несуществующими журавлями учредители за последние годы перекачали миллиарды долларов из карманов общественности в собственный карман (а также кошельки своих друзей и партнёров). Дело в том, что дутый рынок позволил создать дутые компании, предприятия с расчётом на то, чтобы выманивать деньги у инвесторов, а не приносить им доход. Слишком часто целью учредителей компании было изначальное первичное размещение акций, а не получение прибыли. В основе «бизнес-модели» таких компаний лежал старый принцип «письма счастья», рассылаемого по нескольким адресам, с тем, чтобы получатель разослал его другим адресатам, для которых охочие до получения комиссионных инвестиционные банкиры активно служили почтальонами.
Но каждый пузырь, в конце концов, лопается, и тогда новая волна инвесторов получает старый урок. Во-первых, финансисты с Уоллстрит, группа, в которой не ценится контроль качества, продаст инвесторам всё, за что последние им заплатят. Во-вторых, наиболее опасна та спекуляция, которая кажется легко осуществимой.
В Berkshire мы не стремимся подобрать немногих победителей, выплывших из моря утонувших предприятий. Мы для этого не обладаем достаточными знаниями, и нам это известно. Вместо этого мы используем уравнение Эзопа, которому уже 2600 лет, применительно к возможностям, в которых мы обоснованно убеждены, в отношении количества журавлей в небе и времени их появления (мои внуки модернизировали бы прежнюю формулировку следующим образом: лучше девушка в кабриолете, чем пять в записной книжке). Очевидно, что мы никогда не сможем точно синхронизировать потоки наличности в компанию и из неё или их количество. Поэтому мы стараемся не выходить за рамки умеренности при расчётах и концентрироваться главным образом на компаниях таких отраслей, в которых существует низкая вероятность того, что неожиданности повлекут разорение владельцев предприятий. Даже, несмотря на это, мы совершаем много ошибок. Вспомните, я тот, кто был уверен, что разбирается в перспективах торговых марок, текстильной, обувной промышленности и двухуровневых универмагов.
В последнее время самыми многообещающими журавлями были сделки по приобретению предприятий, и нас это радует. Всё же вам следует ясно представлять, что в самом лучшем случае приобретённые нами компании обеспечат только умеренную прибыль. По-настоящему превосходные результаты от сделок можно ожидать лишь тогда, когда рынок ценных бумаг подвергается строгому сдерживанию и весь деловой мир настроен пессимистично. Сейчас же ситуация принципиально иная.
Конечно, капитальные затраты можно иногда опустить, как человек может не есть день или даже неделю. Но если такие пропуски становятся обычным делом и при этом без всякой компенсации, его тело слабеет и в итоге он умирает. Кроме того, режим нерегулярного питания, применимо к человеку или корпорации, явно меньше способствует хорошему состоянию здоровья, нежели регулярная диета. Хотелось бы нам с Чарли иметь в качестве конкурентов тех, кто не способен регулярно финансировать свои капиталовложения.
Деловой мир слишком многогранен, и простого набора правил недостаточно, чтобы эффективно описать экономическую реальность. Собственный жизненный опыт помогает при каждом новом прочтении лучше понять книгу, отчего она каждый раз становится откровением».
Итак, подведём промежуточные итоги. Уоррен Баффетт – инвестор. Он не покупает акции. Он покупает то, что они собой представляют – саму компанию с её командой менеджеров, продукцией и местом на рынке. Ему не важно, что на фондовом рынке цена акций его компаний считается не совсем «правильной». Фактически базируясь именно на личном видении, он и создаёт своё состояние. Он покупает компании, когда они оцениваются им самим выше, чем фондовым рынком, и продаёт компании, когда оценивает их ниже, чем фондовый рынок. Действуя, таким образом, он зарабатывает большие деньги, потому что делает это очень хорошо. Джордж Сорос – трейдер, спекулянт. Трейдеры не покупают физические объекты, такие как компании; они не покупают зерно, золото или серебро. Они покупают акции; они покупают фьючерсные контракты; они покупают опционы. Их практически не заботит профессиональный уровень управленческой команды, прогнозы потребления нефти на холодном северо-востоке США или мировой объём производства кофе. Трейдеры беспокоятся о цене; по сути, они покупают и продают риски.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
