Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
Неолиберальный «крестовый поход» начался, впрочем, несколькими десятилетиями раньше с военных переворотов Сухарто в Индонезии и Пиночета в 1973 г. в Чили. А затем, в 80-е годы, продолжился в странах Латинской Америки и Африки. Именно в те годы была отработана методика проведения неолиберальной контрреволюции, основанная на «Доктрине шока»{1525}. Тем не менее, отмечает Н. Кляйн, «оглядываясь на прошлое, можно определенно сказать, что именно с России началась новая глава в истории крестового похода чикагской школы, в 1970–1980-х годах проводившей эксперименты с шоковой терапией»{1526}.
Отличие нового этапа состояло, прежде всего, в масштабах: по словам Т. Кэротерса, возглавлявшего в правительстве США систему поддержки демократии, «в первой половине 1990-х количество «стран в ситуации перехода» резко увеличилось: их стало около сотни (примерно 20 — в Латинской Америке, 25 — в Восточной Европе и бывшем Советском Союзе, 30 — в южной части Африки, 10 — в Азии и 5 — на Ближнем Востоке), и в них совершался резкий переход от одной модели к другой»{1527}. А во-вторых, в мирном характере этого перехода.
Практически во всех вновь обращенных странах в той или иной мере, при помощи «шоковой терапии» воспроизводился экспортный вариант неолиберальной модели мирового лидера, расчищавший путь для международного капитала и транснациональных корпораций. Вместе с тем результаты неолиберальных реформ для стран-реципиентов носили зачастую неоднозначный и прямо противоположный характер. Крайними примерами в данном случае могут служить впечатляющий рост Китая и не менее потрясающая деградация России.
Пример России в данном случае весьма примечателен. «Россия стала новым Клондайком для международных финансовых спекулянтов», — гласил один заголовок в русской газете 1997 года, а журнал Forbes называет Россию и Центральную Европу «новым фронтиром»[216].{1528}. Язык колониальной эпохи тут весьма кстати, — замечает Н. Кляйн{1529}. Но главное, по мнению Н. Кляйн, заключается в том, что «Россия в большей мере, нежели Чили, была практическим осуществлением этой идеологии, предвестником ситуации: «стань богатым или умри»…»{1530}.
Н. Кляйн говорит об идее, лежащей в основе протестантской этики, обеспечившей невероятный прогресс человечества на протяжении последних веков. Проблема заключается в том, что в последние десятилетия она стала приобретать все более радикальные черты, мало того, началось ее вырождение, в результате которого она все чаще сводится к формуле: «урви или умри».
Справедливость слов Кляйн подтверждает, с одной стороны, доля состояний миллиардеров Forbes (02.2011 г.) в национальном богатстве их стран, где Чили опережает все страны мира в разы, уступая первое место только России{1531}, (т.е. по уровню неравенства в накопленном богатстве Россия является безусловным мировым лидером, опережая всех, даже ближайших, «конкурентов» в разы.) А с другой стороны, заявление не кого иного, как М. Тэтчер в 2003 г.: «Россия больна и в настоящее время, без преувеличения, умирает». Как заметил один эксперт: «Ни одна промышленно развитая страна еще не переживала столь сильного и длительного ухудшения состояния [здравоохранения][217]в мирное время»{1532}. Непримиримый проповедник неолиберального фундаментализма, «железная леди» на этот раз, в качестве рецепта по исправлению ситуации, приводит мнение своих российских друзей, которые «говорят о необходимости «национализировать» Кремль еще раз после того, канон в течение долгого времени оставался «приватизированным» различными влиятельными силами»{1533}.
В любом случае достигнутые результаты тут же закреплялись законодательными и экономическими мерами таким образом, что отменить или изменить проведенные преобразования становилось почти невозможно. Отработка этих мер началась еще в Чили, когда встал вопрос передачи власти от Пиночета избранному правительству. «Чикагские мальчики» заблаговременно подготовили страну к тому, что реформы Пиночета оказались необратимыми{1534}.
Среди развитых стран в авангарде неолиберальных реформ шли Англия и Австралия. Подчеркивая свою роль в установлении «нового мирового» порядка, М. Тэтчер заявляла: «Без твердой поддержки Великобритании администрации Рейгана вряд ли удалось бы удержать своих союзников на правильном пути. Я глубоко уверена, что именно то, что мы с Рональдом Рейганом разговаривали на одном языке (во всех отношениях), убеждало и друзей, и врагов в серьезности наших намерений»{1535}. И прежде всего, конечно в своих собственных странах.
Эти же страны одними из первых почувствовали на себе приближение реального «конца истории», когда неолиберализм завел их в тупик развития[218]. Уже в 2009 г. австралийский экономист[219]С. Киин в результате моделирования «успехов» либерально-монетарной теории в своей стране, пришел к выводу, что «благодаря порокам монетарной теории Фридмана однажды Гринспен-Бернанковский Федеральный Резерв может быть заслуженно обвинен в гораздо более масштабном кризисе, чем кризис 1929 г.»{1536}.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
