Книга Танец паука - Кэрол Нелсон Дуглас

– Да, наверное, это у нас семейная традиция, – сказала Ирен, посмотрев в глаза сначала мне, а потом Годфри. – Но, увы, мы должны закончить дела здесь и поскорее вернуться в Париж.

Мне показалось, или аскетичное лицо Холмса расслабилось?

– Значит, – мистер Вандербильт посмотрел на каждого из нас по очереди, – ваши отдельные расследования пересеклись, и вы действовали сообща?

– Что-то вроде того, – ответил Годфри. – Я, разумеется, как европейский представитель Ротшильдов в Баварии, контактировал еще и с мистером Бельмонтом, американским представителем. Все довольно запутанно, мистер Вандербильт, но главное – Консуэло дома, и она не пострадала.

– В этом я не уверен. Она требует, чтобы мисс Хаксли учила ее метать диски.

Я рассмеялась:

– У вашей дочки богатое воображение. Я бы предложила ей заняться рисованием. Она милая девочка, мистер Вандербильт, и, будь я ее отцом, я бы потакала ее желаниям, поскольку мать возложила на нее слишком много обязанностей.

Он с тревогой посмотрел на меня, а потом кивнул. Один раз, но уверенно. Думаю, Вандербильт понимал, что амбиции матери угрожают задавить ребенка.

Я села и постаралась помалкивать. Если бы можно было подарить юной Консуэло хоть несколько минут гордости за себя… Квентин поймал мой взгляд и кивнул. Что-то в его взгляде заставило меня потупиться и отвести глаза.

Когда наша усталая, но победоносная компания, за исключением Холмса, собралась в отеле «Астор», чтобы обсудить последние приключения и их результаты, Ирен принялась допрашивать Квентина, иначе и не скажешь.

– Ты уверен, – снова и снова спрашивала она, – что Пинк не в курсе наших последних открытий?

– Совершенно. Она занята скандалом с продажей младенцев.

– Дело Гамильтонов, – подтвердила я. – Что-то в духе Диккенса, я видела во всех газетах.

Ирен удивилась, что я знакома с американскими скандалами, а потом снова обратилась к Квентину:

– В этой истории ты ей и помогал?

Он кивнул:

– Эта ужасная ситуация удержит ее от того, чтобы разносить слухи о Джеке-потрошителе по всей Европе. Должен признаться, что Майкрофт Холмс почувствовал крайнее облегчение, когда я телеграфировал, что Нелли Блай нашла сенсацию на родине.

– Майкрофт Холмс? – ахнула я. – Ты сообщил ему? А что его брат об этом думает?

– Ничего. – Квентин выглядел довольным. – Поскольку он не знает об этом. Ты считаешь Шерлока Холмса всемогущим, а он зашорен не меньше, чем обычный человек, а то и больше.

Почему-то я вспыхнула.

– А Нелли Блай? Какую конкретно помощь ты ей оказал?

– Мы изучали трущобы.

– Есть ли такое место, куда она не проникнет в поисках сенсаций?

– Видимо, нет, но гарантирую, что к Вандербильтам она не полезет. Об этом я позабочусь.

– А это значит, что тебе придется видеться с ней, – буркнула я.

Он пожал плечами:

– В карьере шпиона мне случалось проводить время с горными племенами, которые считали, что гонять человеческую голову по засушливой равнине – это веселый вид спорта. Мне случалось общаться с островитянами, которые употребляли в пищу человечину. Но никогда я не сталкивался с таким неумолимым существом, как Нелли Блай, которую все мы знаем под ее ласковым прозвищем Пинк.

– И что же конкретно ты делал для этой безжалостной Пинк?

– Я… покупал младенцев.

– Чтобы островитяне полакомились свежим мясом?

– В основном ирландских младенцев, поэтому, думаю, мы должны подписаться под сатирическим эссе Свифта, который утверждал, что можно решить проблему британских ирландцев, если экспортировать ирландских младенцев на мясо. Но нет, этих детей приобретали исключительно в личных целях бездетные пары.

– Что в этом такого, чтобы публиковать на первых полосах? Возможно, Консуэло Вандербильт повезло бы больше, если бы в детстве ее продали в какую-нибудь бедную семью, где детей не считают средством для продвижения родителей по социальной лестнице.

– Возможно, – заметила Ирен со своего стула, над которым не вился табачный дым, что было удивительно. – После того, что мы узнали о мадам Рестелл и деле Гамильтонов, кто скажет, где истинные родители, а где нет? Возможно, придется изучать специальные книги, чтобы найти свою настоящую семью.

Я сглотнула и промолчала, поскольку не продвинулась пока в расшифровке журнала мадам Рестелл.

– Я полагаю, – Квентин обвел нас всех взглядом, – мы с Нелл единственные здесь, кто твердо знает свое происхождение, но не уверен, что это дает нам какое-то преимущество.

– Преимущества это дает Вандербильтам, – ответила я, подумав о холмах из золота в фамильном склепе.

– А ты бы смогла сорвать Консуэло с этого семейного денежного дерева, если бы была такая возможность?

– Это смешно, Ирен. Одинокая женщина вроде меня не имеет прав на ребенка. Мне нечего предложить взамен дворцов, разве что нищету. Но я бы, конечно, сорвала.

Последние слова заставили друзей замолчать. Вот! Я же говорила, что не в деньгах счастье. Деньги не главное.

– Дети ничего не значат, – сказал Квентин, – по всему миру, разве что в определенных привилегированных семьях, где они значат слишком много, а от этого всем плохо.

Я не знаю, что побудило Квентина сделать такое тревожное заявление. Не сам ли он решил отказаться от привилегированной жизни в Англии и пожить на грани варварства? Видимо, он наткнулся на отголосок этого варварства здесь, в Нью-Йорке. Вместе с Нелли Блай. Мне отчаянно хотелось узнать, но я боялась спросить.

– В любом случае, – наконец сказал мне и Ирен Годфри, – вы раскрыли много загадок Лолы Монтес, включая и историю о транспортировке золота для Командора и его потомков. Можно ли мне заочно считать ее тещей?

Мы с Ирен уставились на него, не веря своим ушам. Надо же так сформулировать. Мы могли бы рыдать надо всем, что узнали о сумасбродной и печальной жизни Лолы Монтес, но Годфри, благослови его Господь, позаботился о том, чтобы мы все-таки засмеялись.