Иста в последний раз оглядела глубокие провалы в душе Горама, положила ладони груму на лоб и направила поток белого огня жизни, льющийся из её рук, в тёмные, зияющие пустоты. Огонь заплескался внутри них, но потом медленно успокоился, как будто бы найдя своё место. Она облегчённо вздохнула, почувствовав, что неприятное давление в голове исчезло.
У Горама подкосились ноги, и он упал на плиты двора; рот его остался раскрытым. Грум спрятал лицо в ладони. Секунду спустя его плечи начали вздрагивать:
— Ох, — произнёс он отсутствующим голосом. Он начал всхлипывать, — это от шока, предположила Иста, и от более сложных чувств, которые теперь обуревают его. В последних ночных снах были намёки на это.
— Лорд Иллвин, брат, позвольте мне представить вам бывшего капитана кавалерии рея Орико Горама ди Хиксара, служившего под командованием лорда Дондо ди Джиронала. В последнее время он, против воли, был оруженосцем и грумом у Сордсо Джоконского. В известном смысле.
Горам, продолжая всхлипывать, поднял лицо, застывшее, словно маска. Только теперь на этом лице не было вялости; с восполнением провалов в памяти его черты заострились.
— Ты вернула ему разум и все воспоминания? Но, Иста, это же чудесно! — воскликнул Иллвин. — Теперь он может отыскать свою семью и наконец-то вернуться домой!
— Может отыскать то, что от неё осталось, — пробормотала Иста. — Но теперь его душа принадлежит только ему, теперь она цела.
Серые, словно сталь, глаза Горама встретились с её взглядом, и он не отвёл их. Эти глаза были наполнены изумлением и смесью других эмоций. И одна из этих эмоций очень напоминала боль. Иста мрачно кивнула ему, понимая в чём дело. Он нервно дёрнул головой в ответ.
— Мудрейший, — продолжила она, — вы просили у меня дара быть свидетелем, и вы получили его. Проводите, пожалуйста, капитана ди Хиксара в его комнату. Ему нужно отдохнуть, до тех пор пока он не придёт в себя, пока его разум и воспоминания не займут должное им место. А потом, когда он будет готов, ему не помешает ряд духовных наставлений.
— Верно, рейна, — отозвался ди Кэйбон, радостно осеняя себя знамением. — Я почту это за честь.
Он помог Гораму — ди Хиксару — подняться на ноги и повёл его прочь через арку. Иллвин смотрел им вслед, а потом перевёл задумчивые тёмные глаза на Исту.
Ди Баосия тихо подал голос:
— Иста, что произошло?
— Княгиня Джоэн имела обыкновение с помощью своего демона красть понравившиеся части душ других людей, чтобы потом передать эти части своим магам. И среди таких людей часто оказывались военнопленные. Князь Сордсо представлял собой самое сложное из её творений, состоящее из огромного количества таких кусочков. И когда вчера демон Сордсо прошёл сквозь меня, бог позволил мне узнать и удержать часть души капитана ди Хиксара, сплетённую со всеми остальными, и теперь вернуть её законному владельцу. Это часть миссии, возложенной на меня Бастардом, — выслеживать демонов в этом мире, разлучать их с носителями и переправлять их в Его ад.
— И эта миссия… уже завершена, да? — уточнил он с надеждой в голосе. Или, скорее даже, с тревогой. Он оглядел то, что осталось от Порифорса. — Вчера, правильно?
— Нет, боюсь, это только начало. За последние годы Джоэн устроила целое нашествие элементалей. И они проникли во все уголки Пяти Княжеств и в королевства, хотя больше всего их, конечно же, в Джоконе. Женщина, которая до этого исполняла мою миссию, была убита в Рауме. Это нелёгкое, нелёгкая… должность. Если я верно поняла бога — а Он просто обожает всякие неясности и загадки, — думаю, Ему нужен преемник, которого будут лучше охранять, хотя всё это, э-э-э, весьма сложно объяснить с теологической точки зрения.
При этих словах глаза Иллвина сверкнули. Он пробормотал:
— Теперь кое-что проясняется.
— Он сказал, что он не хочет растить нового носителя для этого бремени, — добавила Иста. — А сейчас он испытывает слабость к рейне. Это Его точные слова. — Она сделала небольшую паузу, чтобы подчеркнуть последнюю фразу. — Я слышу голос призвания. И иду на него. А ты, братец, можешь либо помочь мне, либо убраться с дороги. — Я собираюсь создать нечто вроде передвижного двора, маленького и лёгкого на подъём; миссии, данные богами, могут оказаться весьма утомительными. Мой секретарь, которого я назначу в ближайшее время, должен встретиться с вашим и выписать мой вдовий доход, потому что я очень сомневаюсь, что мои новые обязанности позволят вернуться в Валенду.
Ди Баосия несколько секунд переваривал всё это, потом откашлялся и осторожно сказал:
— Мои люди ставят лагерь у источника к востоку от замка; ты расположишься там, Иста, или вернёшься в те комнаты, в которых жила здесь?
Иста посмотрела на Иллвина:
— Это решать хозяину Порифорса. Но пока крепости нужно некоторое время на восстановление, я не буду обременять её людей заботой о моём весьма обширном дворе. Некоторое время я поживу в лагере.
Иллвин коротко кивнул ей, благодаря за деликатность, но в этом движении читалось безмолвное: но только до тех пор, пока не будут похоронены погибшие.
Брат предложил проводить её к своим палаткам, тем более что он сам шёл в этом направлении, а Иллвин формально поклонился, прощаясь с ней только на некоторое время.
— Сегодня у меня много неотложных дел, — прошептал он, — но позже мне нужно обсудить с тобой вопрос об отряде охраны, который будет сопровождать твой передвижной двор.
— Совершенно с тобой согласна, — ответила она. — И некоторые другие вопросы тоже обсудить не мешает.
— И призвания.
— Это тоже.
* * *
Пежар и двое его убитых товарища из отряда Ордена Дочери были преданы земле за стенами замка Порифорс тем же вечером. На похоронах присутствовала Иста и все её подданные. Несколько раньше к Исте пришёл чрезвычайно расстроенный ди Кэйбон, сообщив, что не сможет совершить должный обряд, потому что у него нет священных животных, показывающих выбор богов; те, что принадлежали храму Порифорса, были заняты и чуть ли не сходили с ума от усталости ввиду количества похорон.
— Мудрейший, — с ласковым укором обратилась Иста к нему, — нам не нужны животные. У нас есть я.
— А! — произнёс он, отшатнувшись назад. — Ох. Раз уж вы снова стали святой, то тогда конечно.
Теперь она в свете заходящего солнца по очереди опускалась на колени рядом с каждой завёрнутой в саван фигурой, клала руку на лоб усопшему и молила богов ниспослать ей знак. Ритуал больших храмов, таких как, например, Храм Кардегосса, предполагал, что каждый Орден предоставляет священное животное, соответствующее по цветам и полу богу, которого представляет, и служителя-грума, который умеет с ним обращаться. Животных по очереди подводят к одру и по их поведению служители определяют, какой бог принял к себе душу умершего и к кому следует направлять молитвы, а также, что немаловажно, на чей алтарь нужно возлагать более материальные подношения. Такой обряд приносит утешение живым, поддерживает Храм и редко преподносит сюрпризы.
