Она услышала, как открылась дверь, но не видела, кто это. Сознание опять чуть не покинуло ее.
— Господи Исусе!
Голос казался знакомым. Хоуп застонала.
Неожиданно тяжесть, прижимавшая ее к полу, как гигантская океанская волна, исчезла, и она вынырнула на поверхность. То, что было недавно отцом О’Коннела, лежало кучей рядом с ней на полу.
— Хоуп! Боже мой! — прошептал голос, и она, собрав силы, повернулась к нему.
— Привет, Скотт! — Ей даже удалось улыбнуться. — У меня тут осложнения.
— Ничего-ничего, я сейчас помогу вам выбраться отсюда.
Она кивнула и попыталась сесть. Скотт потянулся к ручке ножа, чтобы вытащить его, но она покачала головой:
— Не трогайте его.
— Хорошо.
Он приподнял ее, и Хоуп встала на ноги. Голова закружилась еще сильнее, но она справилась с этим. Сжав зубы и опираясь на Скотта, она перешагнула через мертвое тело.
— Я не смогу идти без вашей помощи, — прошептала Хоуп.
Она обняла Скотта рукой за плечи, и он повел ее к двери.
— Пистолет! — вспомнила она. — Нельзя его оставлять.
Скотт подобрал пистолет с пола, засунул его в пластиковый пакет в сумке и перекинул сумку через плечо.
— Надо выйти во двор, — сказал он.
Скотт помог ей перешагнуть через порог и отвел в темный угол под навесом, где посадил, прислонив к стене.
— Я должен подумать.
Хоуп кивнула, вдыхая холодный воздух. В голове у нее стало яснее; тот факт, что она ускользнула от тянувшихся к ней щупальцев смерти, придал ей сил. Она слегка приподнялась и сказала:
— Я могу двигаться.
Скоттом владели попеременно ужас, паника и решимость. Главное — надо было четко продумать свои действия. Он снял шлем-маску с Хоуп и в этот момент понял, почему Салли влюбилась в нее. Лицо ее светилось отвагой — она проявилась как отпечаток боли от того, что́ она сделала и перенесла. И еще он вдруг осознал, что сделала она это не только ради Салли и Эшли, но и ради него.
— Там на полу, наверное, моя кровь. Нельзя, чтобы полиция…
Скотт кивнул, задумавшись. Наконец до него дошло, что нужно делать.
— Вы можете подождать меня здесь?
— Да, со мной все в порядке, — сказала она вопреки очевидному. — Это травма, а не увечье, — употребила она выражение, принятое среди спортсменов. С травмой можно продолжать игру, а с увечьем нельзя.
— Я сейчас вернусь.
Скотт нырнул под навес и, пригнувшись, чтобы его не заметили, стал вглядываться в кучу разбросанных инструментов, автодеталей, банок из-под краски и штабелей кровельной плитки. Он был уверен, что где-то здесь должно быть то, что ему нужно, но в темноте не мог сразу найти.
Наконец он увидел ее. Красная пластмассовая канистра.
«Пожалуйста, — мысленно взмолился он, — не будь пустой!»
Подняв канистру, он встряхнул ее и почувствовал, что там плещется жидкость. Открыв крышку, он ощутил несомненный запах бензина.
Пригнувшись, Скотт быстро пробежал через освещенное пространство в дом.
В первый момент ему стало худо и едва не вырвало. Когда он заходил в дом раньше, все его внимание было сконцентрировано на Хоуп и на том, чтобы увести ее отсюда. Теперь же он был один на один с трупом. Посмотрев на раскрытый, как у горгульи, рот, на развороченное пулей лицо и запекшуюся кровь, он непроизвольно вздрогнул и приказал себе успокоиться. Но это было непросто. Сердце его билось учащенно, все вокруг — кровь, хаос — казалось ярко освещенным, словно написанным пульсирующими красками. Он подумал, что насильственная смерть делает все ярче, а не темнее.
Скотт двигался по кухне неуверенно и старался не дышать. Посмотрев на то место, где лежала Хоуп, он увидел на полу капли крови и плеснул на них бензином. Он полил также рубашку и брюки О’Коннела. Оглядевшись, Скотт увидел посудное полотенце. Он смочил полотенце смесью крови и бензина, образовавшейся на груди О’Коннела, и сунул его в карман.
Его опять стало тошнить, и он хотел опереться обо что-нибудь, но вовремя остановился. Чем дольше он здесь пробудет, тем больше оставит следов. Он бросил канистру в лужу бензина и взял лежавший на газовой плите коробок спичек.
Подойдя к двери, он поджег весь коробок и бросил его на грудь О’Коннела. Бензин вспыхнул ярким пламенем. Секунду-другую Скотт смотрел, как огонь быстро распространяется во все стороны, затем вышел из дома.
Хоуп была там же, у стенки навеса. Рукой в перчатке она держалась за ручку ножа, торчавшего из ее бока.
— Нам надо двигать отсюда, — сказал Скотт.
— Я могу идти, — не сказала, а проскрипела она.
Прячась в тени, они вышли на улицу. Скотт обнял Хоуп, просунув руку ей под мышку, чтобы она могла опираться на него. Хоуп объяснила ему, где стоит ее машина. На дом они не оглядывались. Скотт надеялся, что огонь некоторое время будет ограничиваться кухней, так что пройдет несколько минут, прежде чем кто-нибудь из соседей заметит пожар.
— Как вы? — прошептал он.
— Справлюсь.
Ночной воздух помогал ей думать яснее и терпеть боль, хотя при каждом шаге ее словно электричеством пронзало. Уверенность боролась в ней с отчаянием, сила — со слабостью. Она понимала, что остаток ночи вряд ли пройдет в соответствии с тем планом, который составила Салли. Об этом говорила кровь, сочившаяся из раны.
— Надо идти, — подгонял ее Скотт.
— Чем мы не парочка, вышедшая подышать воздухом? — пошутила Хоуп, борясь с болью. — Сейчас надо свернуть налево, и в середине квартала должна быть машина.
Скотту казалось, что они идут все медленнее и медленнее. Он не представлял, что будет делать, если рядом появится какая-нибудь машина или кто-нибудь выйдет из дому и увидит их. Они нетвердым шагом повернули за угол — со стороны можно было сделать только один вывод: перебрали на вечеринке, — и Скотт увидел автомобиль Хоуп. Веселье в доме по соседству стало еще громче.
Собрав всю свою волю и все силы, Хоуп выпрямилась.
— Посадите меня за руль, — потребовала она тоном, не терпящим возражений.
— Вы не можете вести машину! Вам надо в больницу, вас должен осмотреть врач.
— Да-да. Но не здесь. Где-нибудь подальше от этого места.
Хоуп прикидывала варианты, стараясь мыслить ясно, хотя боль мешала этому.
— Еще эти чертовы номерные знаки, которые так важно было поменять… — посетовала она. — Поменяйте их обратно.
Скотт колебался. Ему казалось, что сейчас важнее остановить кровотечение и поскорее доставить Хоуп в пункт первой помощи.
— Послушайте… — начал он.
— Сделайте это!
