— А может быть, благородный Тор не нравится и еще кому-то? — Ингрид пристально посмотрела Бенту в глаза.
— Может быть, — не смутился Хаслумский, — многие считают, что он лишний в замке Хольм. Я предупреждал Ваше Величество, что появление Тора вблизи трона вызовет бурю в нордлэндских замках.
— Тор сумеет постоять и за себя, и за меня.
— Может, и сумеет, — насмешливо проговорил Бент, — только захочет ли? У благородного Нидрасского большое сердце, ему, похоже, есть кого защищать и в других уголках Лэнда.
Глаза Ингрид сверкнули, но Бент видел в этой жизни и кое-что пострашнее женского гнева.
— Я подумаю. — В голосе ее прозвучало сомнение.
Благородной Ингрид было над чем подумать: решалась не только ее судьба, решалась судьба ее будущего ребенка. Но у Бента времени на колебания, свои или чужие, уже не осталось. Ему предстояло действовать, и действовать как можно решительнее.
— Благородный владетель Норангерский уже примеряет корону на свою голову, — бросил он небрежно, и это было почти правдой, — он договаривается за нашей спиной с Шорохом, и многие владетели на его стороне. Спасая этого мужчину, государыня, вы теряете все. Наверное, каждая женщина вправе распорядиться своей судьбой, но только не королева. Вы можете покинуть Бург, Ваше Величество, и отправиться за ним в Ожский замок. Вот только вправе ли королева лишить королевство еще не родившегося, но законного государя, ввергнув тем самым своих подданных в ужас междоусобной войны?
Бент не показался себе уж очень убедительным, но Ингрид, кажется, его поняла. Наверное, жестоко ставить ее перед таким страшным выбором, но, в конце концов, этот выбор диктует сама жизнь.
— Хорошо, Бент, — голос Ингрид упал почти до шепота, — я не против переговоров.
— С Шорохом? — уточнил существенное Хаслумский.
— Да, — после некоторой паузы ответила королева.
Следовало, однако, соблюдать осторожность — меченые Тора Нидрасского косо посматривали в сторону Хаслумского. Приходилось только сожалеть, что Лаудсвильский был далеко и не мог прийти на помощь. Старик Аграамский был неразворотлив, робок и ненадежен. Бент не сомневался, что он предаст всех при первом же нажиме, и тогда Хаслумскому придется туго. Однако Бент даже в этих тяжелых условиях не терял присутствия духа и надежды на успех предпринятой опасной затеи. И, как выяснилось, не напрасно. Связь с Шорохом удалось установить неожиданно легко, через давнего знакомца Гартвига, который хоть и потерял доверие новых хозяев после побега Тора Нидрасского, но со службы изгнан не был. Хаслумский не без основания полагал, что Гартвига ему подсовывают молчуны, но в создавшихся обстоятельствах это уже не имело особого значения.
Все складывалось как нельзя лучше, и Бент решил доложить о своих успехах благородной Ингрид. Королева встретила его холодно, и, хотя впрямую против намерений сановника не возражала, но ее решимость сильно поблекла за последнее время. Похоже. Ингрид мучили сомнения, она выглядела нездоровой. Следовало поторопиться — кто поймет душу женщины, а уж тем более такой женщины, как нордлэндская королева.
И Бент решился. Шорох встретил Хаслумского настороженно. Впрочем, иного трудно было ожидать от этого всегда улыбающегося и всегда готового ударить молодого человека. Бента слегка удивило отсутствие на переговорах Драбанта, который, по его мнению, после смерти Чуба должен был прибрать Башню к рукам. Удивило, но отнюдь не огорчило — он побаивался молчуна.
На сердце у Хаслумского было неспокойно. Он прибыл на встречу без охраны, да и какая охрана защитила бы его от меченых, а лишние глаза на таких переговорах ни к чему. Внешне Бент, однако, выглядел уверенным в себе, опыта ему было не занимать.
Шорох выслушал рассказ собеседника с большим вниманием.
— Тор ищет союзников?
— Да, — подтвердил владетель, — но пока без большого успеха.
Шорох кивнул и задумался, а может быть, просто взял паузу, предоставив инициативу гостю.
— Королева Ингрид считает, что ее пребывание в замке Хольм затянулось.
— Голубки поссорились, — догадался Шорох.
— Женщина, — со вздохом подтвердил Бент. — Благородный Тор слишком непостоянен в своих увлечениях.
— Я, кажется, знаю и имя женщины, и имя человека, открывшего глаза королеве Ингрид на недостойное поведение ее любовника.
Бент скромно потупился — в сообразительности этому молодому человеку не откажешь.
— И что же требует королева за голову Тора Нидрасского?
Хаслумского покоробило: сообразительность — это хорошо, но манеры Шороха оставляют желать лучшего.
— Королева Ингрид обеспокоена судьбой своего будущего ребенка. Кое-кто, пользуясь неразберихой, уже примеряет корону Нордлэнда в обход законного наследника короля Рагнвальда.
— Какая жестокая ирония судьбы, — покачал головой Шорох. — Человек еще не родился, а уже стал помехой для честолюбивых устремлений многих людей. Боюсь, при таких условиях он недолго протянет на этом свете, или я не прав?
— Прав, — кивнул головой Бент, — если у ребенка не будет сильных покровителей.
— И ты думаешь, что такие покровители найдутся?
— Этот ребенок от меченого, а разве Башня оставляет своих детей без опеки?
— Меченый король, — усмехнулся Шорох, — звучит неплохо.
— А почему бы и нет?
— Но согласится ли Ингрид играть роль куклы?
— А какую еще роль способна играть женщина в наши смутные времена?
Шорох не ответил и в задумчивости прошелся по комнате. Половица скрипнула под его сильными ногами, и Бент вздрогнул от неожиданности. Хаслумскому было не по себе — решалась его судьба, решалась судьба целого государства на многие десятилетия вперед, и если не все, то очень многое зависело от этого странного молодого человека, волею судьбы и молчунов вознесенного к вершинам власти. Правда, был еще Драбант… Или уже не было? Бенту вдруг пришло на ум, что молчун мог быть убит во время последних кровавых событий в королевском замке. Но если это так, то для Хаслумского его смерть была даром небес.
— Если мне не изменяет память, благородный Бент уже успел побывать нашим союзником, и, кажется, этот союз был расторгнут при весьма странных обстоятельствах?
Хаслумскому стало неуютно и от улыбки Шороха, и от вопроса, поставленного в лоб:
— Это недоразумение, я никогда не был сторонником Тора Нидрасского. Не забывай, что мой единственный сын был убит в его замке.
— Разве не меченый убил твоего сына?
— Этот меченый изменил Башне, или я ошибаюсь?
Теперь пришел черед бледнеть Шороху, капли пота вы ступили у него на лбу. Бент пожалел, что вообще затронул эту тему, хотя выбора у него не было — меченый сам загнал гостя в угол.
— Этот урод Хой действительно жил когда-то в моем доме, — поспешил с оправданиями Хаслумский, — но потом исчез. Кто мог подумать, что он свяжется с заговорщиками? Иногда мы совершенно напрасно не обращаем внимание на разную мелочь, а потом спотыкаемся на ровном, казалось бы, месте.
