том, что в руки славянских переводчиков попал первоначальный, арамейский вариант «Иудейской войны». Но версия эта совершенно бездоказательна и неубедительна.
Некоторые места этой обширной вставки полностью повторяют евангельский рассказ (например, о явлении волхвов), а некоторые перекликаются с «Иудейскими древностями».
Например такой: «Тогда явился муж некий, если можно назвать Его мужем. Тело и облик Его были человеческие, по виду человек, а дела Его божественные. И творил чудеса удивительные и великие. Тем менее можем мы назвать Его человеком. [С другой же стороны], смотря только по виду, нельзя назвать Его и ангелом. И всё творил некоей невидимой силою, словом и повелением. Иные говорили о Нем, что это законодатель наш первый из мертвых восстал и великие исцеления и знамения показывает. Иные же думали, что от Бога послан, но противится во многом закону и субботы не хранит по отеческому обычаю, нечистоты же никакой не творит. Ни делами рук, но только словом всё делает. И многие из народа последовали за Ним и учению Его внимали. И многие души подвизались, думая, что тем освободятся колена иудейские от римских рук. Обычно пребывал Он перед городом на Елеонской горе, и там же заповеди даровал людям. И присоединилось к Нему учеников сто пятьдесят, и из людей множество, видя силу Его, что все, что хочет, творит словом. И велят Ему, чтобы, войдя в город, избил воинов римских и Пилата, и царствовал над ними. Но Он пренебрег этим. Потом же узнали о том властители еврейские и, собравшись с первосвященником, сказали: мы немощны и слабы противиться римлянам, ведь и лук натянут. Пойдем, возвестим Пилату, что мы слышали [о Нем], и не постигнет нас печаль, а если услышит от других, то лишат нас имения, а самих иссекут и детей наших расточат. И пойдя, возвестили [о Нем] Пилату. И тот, послав [воинов], избил многих из народа, и Того Чудотворца привели. Испытав Его и поняв, что [Он] делал добро, а не зло, и не был ни мятежником, ни желателем царской власти, Пилат отпустил Его. Ибо [Он и] жену его умирающую исцелил. И [Он] пошел на обычные места и делал обычные дела. И еще больше людей собралось вокруг Него, и славился своими свершениями больше всех. Завистью уязвились от Него законники. И дали тридцать талантов Пилату, чтобы убил Его. И тот взял и дал им волю самим свое желание исполнить. И с того времени искали, как Его убить. И, как сказано прежде, дали Пилату тридцать талантов, чтобы выдал им Иисуса. Они же распяли Его вопреки отеческому закону и весьма глумились над Ним»[81].
Амброджо Донини приходит к выводу, что весь фрагмент о Христе в «славянском варианте» «Иудейской войны» не имеет никакого отношения к данному произведению, и его анализ ясно показывает, что он написан христианином, причем христианином православным. Особенно любопытен пассаж о том, что ученики Иисуса убеждали его напасть на Иерусалим, перебить римский гарнизон и сделаться царем, — он совершенно неожиданно смыкается с уже упомянутой нами в первой части книги версией некоторых еврейских историков о том, что реальный Иисус был одним из вождей сикариев, что и стало причиной его казни римлянами.
В любом случае Донини, несомненно, прав, когда считает, что «славянский вариант», возможно, представляет собой интерес для историков христианства, но с точки зрения «свидетельства Иосифа» не имеет никакой ценности[82].
Наконец, в одном из самых старых списков «Иосиппона» — своеобразного переложения «Иудейской войны» и «Иудейских древностей» на иврит, есть несколько строк, которые затем были исключены из всех более поздних списков:
«И каждый день кипели сражения и споры в Иудее между фарисеями и отщепенцами нашего народа, которые следовали за сыном Иосифа, и т. д. Также и Элеазар совершил большие преступления в Израиле, пока его не поймали фарисеи».
Но в Иудее был только один «сын Иосифа», который сильно не ладил с фарисеями, — это Иисус Христос. Вне сомнения, это тоже — произвольная вставка редактора, решившего отразить свое отношение к первым христианам (которые, разумеется, были евреями) как к «отщепенцам нашего народа».
И вот теперь пришло самое время поговорить об «Иосиппоне».
* * *
Трудно переоценить и ту роль, которую Иосиф Флавий сыграл в пробуждении национального сознания еврейского народа.
Принято считать, что настоящее открытие произведений Иосифа евреями произошло только в XIX веке, когда значительная часть еврейской молодежи начала отходить от религии, получать современное образование и когда у нее появилась возможность читать «Иудейские древности» и прежде всего «Иудейскую войну» и «Против Апиона» в переводе на немецкий, английский, русский и другие языки.
Эти книги внушали им чувство причастности к древней еврейской истории, гордость за мужество своих предков, порождали ощущение связи со Святой Землей и в итоге привели к появлению в этой молодежной среде сионистских настроений — желания вернуться на землю предков и возродить на ней еврейское государство. Таким образом, когда сначала Л. Пинскер, а затем Т. Герцль сформулировали идеи политического сионизма, идеи эти упали на уже подготовленную почву. Интерес к древней еврейской истории вообще и к личности Иосифа Флавия в частности в итоге и побудил Лиона Фейхтвангера в начале 1930-х годов, когда над евреями Германии и всего мира стали сгущаться тучи, написать свою трилогию «Иудейская война», «Сыновья» и «Настанет день».
Сыграл Флавий, безусловно, выдающуюся роль и в становлении еврейского социализма — знаменитые палестинские, а затем и израильские кибуцы во многом строились под влиянием тех страниц его книг, которые рассказывали о коммунах ессеев.
Однако на самом деле интерес к творчеству Флавия вспыхнул в еврейской среде намного раньше. Как мы уже рассказывали, долгое время евреи относились к нему как к предателю; таковым его объявляли и еврейские мудрецы, управлявшие всей жизнью народа, а потому его книги запрещалось даже брать в руки.
Но, к примеру, историк Давид Флуссер считает, что такому запрету следовали не все, — были среди мудрецов Талмуда те, кто свободно читал по-гречески, и они, очевидно, заглядывали в книги Иосифа на этом языке, кое-что черпали оттуда для себя, и таким образом Иосиф косвенно оказал влияние и на становление талмудического иудаизма, с которым, собственно, по своим взглядам тесно смыкался.
Прорыв произошел в 953 году, когда некий оставшийся неизвестным еврей, живший в Южной Италии, выпустил на иврите «Сефер Иосипон» («Книгу Иосиппон»), или просто «Иосиппон», представляющую собой вольный перевод фрагментов «Книг Маккавеев», «Иудейских древностей» и «Иудейской войны».
Причем, по всей видимости, при составлении рукописи он пользовался не оригиналом работ Иосифа, а Псевдо-Гегесиппом, то есть изначально полным переложением «Иудейской войны» на латинский язык. Не исключено также, что и само название «Иосиппон» книга получила позже. Сам анонимный автор так
