его место немедленно занял Другой.
— Видишь, грайки добиваются успеха, только если нападают большими группами, но когда они попытались так действовать, мы стали укрываться в норах у самой поверхности, быстро выскакивать оттуда и давать им трепку, приводя их в замешательство. Сейчас грайки не знают, что предпринять, — объяснил Алдер. — Они не привычны к упорному сопротивлению.
— Можешь за них не волноваться, они быстро переучатся, — мрачно заметил Триффан. — А впрочем, быть может, не так уж быстро, и у нас будет время уйти, как задумано.
Смитхиллз в тоннеле еще раз воинственно потряс когтями и вернулся к Триффану и Алдеру.
— Такого момента стоило ждать хоть всю жизнь! — заявил он. — Я не убил этого мерзавца, только ранил, но велел ему передать кое-что от меня своим друзьям.
— Что? — спросил Триффан.
— «Передай им: в Данктонском Лесу таких, как Смитхиллз, полно!» Вот! Так я ему сказал!
Триффан расхохотался.
— Тогда пошли, покажешь свою прыть еще где-нибудь, ведь нам нужно зайти и в другие ходы возле шоссе.
— Я пока останусь здесь, — сказал Алдер. — Очевидно, вы встретите Рамсея, он наверняка снова отправился сюда, к канаве, готовить оборону на вечер. Может, тебе удастся убедить его немного передохнуть — я не сумел!
Они пошли вперед и вскоре действительно встретили Рамсея, хромающего из-за раны в плече, усталого, но веселого и очень довольного утренним успехом. Только приказ Триффана заставил его согласиться немного отдохнуть. Но уговорить его было нелегко. Кроме того, Рамсей считал, что Триффану не следует ходить в сопровождении одного Смитхиллза, поскольку это опасно.
— Что, во имя Камня, ты хочешь этим сказать — «одного Смитхиллза»? — передразнил Рамсея оскорбленный Смитхиллз.
— Иди, Рамсей, наверх, — уговаривал его Триффан. — Камень защитит меня, а если он этого не сделает, то, я уверен, это сделает Смитхиллз. Только так я могу помешать ему начать в одиночку сражаться с гвардейцами!
И все же в это утро им пришлось пережить несколько опасных минут. Пройдя оборонительные ходы, ведущие на северо-восток, к реке, Триффан и Смитхиллз повернули на юго-запад и совершили длинный марш до самых болот. Канавы на их пути были в основном непроходимыми, за исключением мест, где через них были переброшены доски или стволы поваленных деревьев. В этих местах Алдер организовал оборонительные посты. Здесь первоначально планировался отход, но теперь Триффан убедился, что воспользоваться им все равно бы не удалось, тем более что силы грайков концентрировались на другой стороне шоссе. Придется отдавать приказ эвакуироваться по ходу под рекой, но не сию минуту... Правильно определить этот момент — самое важное решение, которое предстоит принять.
Удостоверившись, что переходы через канавы хорошо охраняются, а кроты-бойцы понимают, как важно оставаться на своих местах, Триффан и Смитхиллз направились обратно к тоннелю. Вдруг они увидели возле одной широкой канавы яростную схватку. Гвардейцы сосредоточили здесь большие силы, им удалось прорвать оборону, бойцы отступили и продолжали отходить, когда к ним подбежали Триффан и Смитхиллз.
— Семеро убитых, господин, заменять почти некем, нам больше не продержаться, — прохрипел один из бойцов, увидев Смитхиллза. Пока он говорил, гвардейцы опять прорвали оборону.
Триффан шагнул вперед, Смитхиллз не отставал от него. Они оказались прямо перед атакующими гвардейцами. Хроники Спиндла говорят, что Триффану необязательно было вмешиваться в бой, во избежание ранения или чего-нибудь похуже. Но он случайно увидел среди мертвых крота, которого хорошо знал и успел полюбить. Немногие помнят сегодня, как звали этого крота, ведь его роль в истории так мала — впрочем, сам Спиндл полагал, что ход истории определяют и те, о ком никто не слышал. Таким был и Пенниворт, брат Тайм, один из уцелевших на Семи Холмах возле Бакленда. После смерти Тайм он остался совсем один и стал бойцом, хотя и был поставлен только в оборону, потому что никогда не отличался ни силой, ни драчливостью. Здесь, в этом месте, оказавшемся слабым звеном обороны, ему суждено было погибнуть, и теперь, как и многие другие кроты, он был мертв. Его убили грайки, когда он защищал систему, которая даже не была его родной системой.
Когда Триффан увидел труп Пенниворта, его охватила неукротимая ярость, и он не колеблясь пошел на самого крупного и, похоже, самого свирепого гвардейца, бока которого угрожающе раздувались. Триффан нанес ему сильный удар, а потом прыгнул и вцепился в заднюю ногу врага. Смитхиллз тем временем набросился на другого гвардейца. Передние нападающие были остановлены, но грайки быстро перегруппировались, пытаясь окружить двух данктонских вожаков. На какой-то момент создалось впечатление, что их буквально захлестнул шквал налетевших грайков, но Смитхиллз, дико крича, поднял лапу со страшными когтями и вместе с Триффаном бросился на врагов. В это время бойцы остановились, повернули и, призывая на помощь Камень, пробились сквозь ряды гвардейцев, чтобы сражаться рядом с Триффаном.
Долго вокруг царили шум и неразбериха, но потом внезапно строй гвардейцев оказался сломлен, один из них упал, другие побежали, а кроты Данктона преследовали их, внося еще больший беспорядок в их ряды. Они гнали грайков по трубе, переброшенной через канаву, и Триффану больше не с кем стало сражаться.
С воплем «Вы несете зло, и вы погибнете!» Смитхиллз погнался за гвардейцами. Он налетел на отставшего, вонзил в него когти и хотел уже прикончить, но Триффан крикнул Смитхиллзу:
— Оставь его!
Гвардеец был напуган, ранен, но вел себя вызывающе.
— Вы прокляты Словом! — истерично орал он, а кровь текла у него из раны на спине. — Прокляты!
Остальные гвардейцы, добравшись до другого берега канавы, обернулись, наблюдая за происходящим.
— Убить его? — холодно спросил Смитхиллз, поднимая когти и намереваясь выполнить свою угрозу.
Триффан взглянул на раненого крота и покачал головой.
— Отойди,— попросил он.
Смитхиллзу очень не хотелось оставлять Триффана на открытом месте один на один с гвардейцем, пусть даже и раненым, но Триффан снова приказал ему отойти. Смитхиллз повиновался, убедившись, что грайки не собираются прийти на помощь товарищу.
Когда Смитхиллз отошел, Триффан взглянул на охваченного страхом гвардейца. Очевидно, он считал, что настал его последний час. Возможно, так оно и было, потому что из глубокой раны у него на спине не переставая текла кровь.
— Делай что хочешь, крот Данктона, — прохрипел гвардеец. — Убей меня! Все равно твои дни сочтены!
— Я не хочу, чтобы ты сейчас умер, — проговорил Триффан с мрачной улыбкой.— Ты отнесешь мое послание Хенбейн. Передай,
