если бы ты меня послушал, мы пустились бы в путь только ночью или, вернее, завтра утром, до рассвета.
– Опомнись! – горячо воскликнул Альбер. – Неужели ты думаешь, что я могу этак сидеть здесь до бесконечности сложа руки? Да мне каждая минута мучительна!..
– Я понимаю. И потому хочу обратиться к твоему благоразумию. Неужели ты забыл, что в нескольких стах метрах отсюда стоят наши лодки? И что ночью надо встретиться с Инженером и получить у него оружие? Я чувствую, что дело приближается к развязке. Поверь мне, излишняя поспешность может только погубить все, чего мы достигли ценой таких усилий.
– Нет, это невозможно! Я больше ждать не могу! На этот раз моя воля бессильна. Я сойду с ума!
– Ну что ж, будь по-твоему, – с грустью сказал Александр. – Едем. Только как бы нам не пришлось пожалеть…
Через полчаса весла были кое-как сделаны. Альбер схватил одно из них и занял место в задней части фургона. Александр и Жозеф поместились в передней части, предварительно подняв стену и спрятавшись за ней. Надо было еще проре́зать два отверстия в боковых стенках, чтобы пропустить весла и дать им точки опоры. Наконец было покончено и с этим, слева и справа над ватерлинией оторвали по одной доске.
Альбер, который все время ерзал от нетерпения, подал наконец сигнал к отплытию.
Громоздкое сооружение с трудом снялось с места и двинулось по желтым водам Замбези, пересекая реку наискось. Несмотря на свою необычную форму, на свою тяжесть, на слабые силы гребцов, судно держалось на воде довольно хорошо. Только двигалось оно удручающе медленно, хотя и это движение стоило гребцам огромных усилий. Надо было во что бы то ни стало не отклоняться от курса, и оба передних гребца положительно выбивались из сил. И хотя это были люди крепкие, но от беспрерывной борьбы с течением у них уже ломило все тело.
А тем временем Зуга и бушмен, прильнув к щелям в передней стенке, смотрели на берег и подавали команду гребцам, которые гребли вслепую.
Стойкость всех этих людей была наконец вознаграждена. Фургон попал в мертвую зону, то есть в стоячую воду. В каких-нибудь ста метрах лежали непроходимые заросли самых восхитительных образцов тропической флоры. Негры-дозорные сказали, что ничего подозрительного не видят, и гребцы остановились в двадцати метрах от берега.
Зуга покинул свой пост, обменялся несколькими словами с Александром, направился к задней стенке фургона, вышел, нырнул и скрылся под водой. Его отсутствие продолжалось больше часа. Французы понимали, какое значение имеет разведка, а также и то, что лучше его никто с таким делом не справится. Поэтому возвращения кафра ожидали терпеливо и молча. Наконец Альбер, который за все время не сдвинулся с места, внезапно заметил, что вода забурлила. В то же мгновение вынырнула черная курчавая голова.
Зуга сиял. На его лице играла счастливая улыбка.
– Идем! – сказал он раньше, чем Альбер успел произнести хоть одно слово.
– Ну что? Что ты видел?
– Идем! Все! – повторил африканец своим гортанным голосом.
Несколько мощных взмахов веслами – и фургон подошел к берегу, где его закрепили с помощью лиан. Их было здесь великое множество.
Затем они двинулись в путь. Впереди выступал Зуга. Кончились водяные растения, начались густые сплетения гигантских злачных. Поломанные или помятые стебли свидетельствовали о том, что здесь недавно проходил человек. Все пятеро пробирались в течение почти получаса, а прошли едва какой-нибудь километр. И не потому, что дорога была такая уж трудная, а потому, что проводник вел осторожно. Наконец выбрались на небольшую полянку и увидели остатки потухшего костра, несколько обгорелых головешек, пепел, остатки еды, а также две охапки травы. Они были слегка примяты, связаны стеблями тростника и, видимо, служили сиденьем для тех, кто здесь останавливался на привал.
Альбер внимательно осмотрел пепел и, от волнения не будучи в силах говорить, пальцем указал своему другу на несколько вполне явственных следов. Рядом с одним из них, который мог бы перекрыть след слона, был виден след маленькой ноги на высоком каблуке, какой могла оставить только женщина, носящая изящную обувь.
По другую сторону костра, в направлении, почти параллельном реке, видно было продолжение тропинки, по которой сюда пришли наши путешественники.
– Там? – спросил Альбер голосом, дрожавшим от волнения.
– Там, – ответил Зуга.
– В таком случае вперед! – воскликнул Альбер, к которому вернулась вся его энергия.
Даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть, следуют ли за ним его друзья, и совершенно забыв, что у него нет оружия, он пустился в лес. Остальные на минуту растерялись, но все же последовали за ним, терзаемые тревогой и предчувствием беды.
Сумасшедший бег продолжался долго. Но, несмотря на то что негры и оба европейца обладали удивительной ловкостью, догнать Альбера им не удавалось. Он все время оставался впереди и шумно ломал кусты, среди которых извивался еле заметный след.
Внезапно все стихло, и четыре спутника Альбера, охваченные щемящей тревогой, услышали в нескольких шагах от себя душераздирающий крик.
Понять, что произошло, было невозможно.
Глава 12
В темнице. – План побега. – Рудокоп поневоле. – Суп из водки. – Как буры изготовляют свечи. – Взрыв. – Пожар. – «На помощь!» – Сэм Смит недоволен. – Рудничный газ. – Как рудокопы определяют наличие этого газа. – «Кающиеся грешники» и «пожарные». – Новый взрыв. – Попались!
Его преподобие стал беспокоиться – он все еще не нашел выхода из своей мрачной темницы в глубине угольного месторождения. Текли часы, но никакая случайность, порой совершенно неправдоподобная, но на которую всегда надеются узники, не приходила ему на помощь.
Благодаря непостижимому чуду он остался жив, благодаря второму чуду ему в руки попало богатство, о каком и мечтать нельзя было. Неудивительно, что его преподобие предался безудержной радости. Найдя в нужный момент одно из самых безопасных пристанищ и удобство, о которых невозможно было даже подумать в самых смелых мечтах, особенно в подобном месте, мерзавец отдал дань веселью первых минут и наслаждался чрезмерным счастьем от осознания себя живым.
Затем, несколько успокоившись, он стал размышлять о трудностях своего положения и об опасностях, которые еще ждут его впереди. Он понимал, что ему никак не удастся найти дорогу, которой пользуется таинственный владелец всех этих богатств, и потому решил дожидаться его прихода: спрятаться в каком-нибудь уголке, дать незнакомцу войти и снести ему череп выстрелом из карабина. А тогда можно будет и уйти. Да, но что будет, если хозяин долго не придет? Если он ранен? Если он попал в плен к чернокожим? Если он умер?
