подготовительные мероприятия на случай агрессии со стороны немцев Сталиным в корне пресекались, квалифицируемые как провокация, паникерство с наказанием вплоть до расстрела.
Генерал-майор Б. А. Фомин (бывший замначальника оперативного отдела штаба Западного военного округа): «До начала боевых действий войскам запрещалось занимать оборону в своих полосах вдоль границы» (Кузнецов… С. 127).
Генерал-майор П. И. Ляпин (бывший начальник штаба 10-й армии): «В двух танковых дивизиях к началу войны было по нескольку учебных танков и до 7000 человек личного состава в каждой, совершенно безоружных» (указ. соч., с. 127).
И, по сведениям историков и мемуаристов, подобное состояние было характерно для многих частей приграничных округов.
Как Красная Армия готовилась к отражению немецкого нашествия, ярко свидетельствует директива начальника Генштаба РККА Жукова военному совету КОВО (Киевский особый военный округ) от 10 июня 1941 года: «Начальник погранвойск НКВД УССР донес, что начальники укрепрайонов получили указания занять предполье. Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепрайонов КОВО получили приказ занять предполье. Такое действие может спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чревато всякими последствиями. Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение» (1941 год. Книга вторая. Документы. М., 1998. С. 341).
И вот попробуйте организовать оборону при такой узде сверху! А подобные директивы сыпались сверху почти до начала военных действий, связывая по рукам и ногам нижестоящих военачальников.
Нарком военно-морского флота СССР Кузнецов вспоминает как 21 июня министр обороны Тимошенко в 23 часа (!) вызвал его к себе и предупредил о возможном нападении немцев в эту ночь. И все! Ничего конкретного («Советская Россия». 09.04.2015). Иди, нарком, и принимай решение. Ошибешься расстреляют, прав будешь значит, судьба, будешь жить.
Если министр обороны, располагавший всей необходимой информацией о состоянии противоборствующих сторон, не решался дать четкий приказ о приведении вооруженных сил к отражению внешнего нападения, то чего можно было ожидать от нижестоящих военачальников, прошедших школу гэпэушных застенков?! Раз товарищ Сталин сказал, что войны в этом году не будет, то валяй, ребята, в отпуска, увольнительные, занимайтесь профилактикой материальной части и т. п. Так и поступали многие командиры в западных округах, отправляя военнослужащих в отпуска, увольнения и т. п. Нашествие вражеских полчищ армия и страна встретила в атмосфере всеобщего разгильдяйства. И только единственный нарком, который на собственный страх и риск еще задолго до 22 июня издал ряд распоряжений по своему ведомству, обеспечивавших взаимодействие всех структур флота на случай начала военных действий, сумел на высоком организационном уровне отразить силами вверенного ему флота нападения вражеских самолетов и кораблей. Благодаря своему смелому и талантливому военачальнику только одни военные моряки из всех вооруженных сил показали высочайшую боеготовность («Советская Россия». 09.04.2015). Вполне возможно, что героизм молодого наркома ВМФ не в последнюю очередь был связан с тем, что он не прошел зубодробильной школы чекистов, после которой надолго, если не навсегда, пропадает всякая охота к проявлению какой-либо инициативы.
Если армия в канун войны находилась в состоянии дремы, то о гражданском обществе и говорить не приходится. Успокоительная дезинформация, потоком льющаяся из репродукторов по всей стране, вселяла оптимизм, безграничную веру в безоблачную будущность, в несокрушимость нашей армии и мудрость «отца народов», уверенно ведущего страну от победы к победе. Особенно после сообщения ТАСС от 14 июня 1941 года, которое утверждало, что все слухи о готовящейся войне между СССР и Германией, распускаемые иностранными, особенно английскими агентствами, лишены всяких оснований. Все условия пакта 1939 года между двумя странами обоюдно выполняются, оснований для паники нет. Такое сообщение вселяло в народе уверенность в завтрашнем дне, хотя одновременно и расслабляло, притупляло бдительность, к проявлению которой призывала пропаганда, а также к борьбе с болтунами, шпионами и т. п. Вот только на самом верху об этом не думали, утратив всякую бдительность. Правда, на эту пропаганду мало кто обращал внимание. Люди, лишенные объективной информации, продолжали жить в атмосфере военной беззаботности. Германия наш лучший друг, агрессоры Англия и Франция далеко и никакой угрозы нам не представляют. С Гитлером мы на короткой ноге, но если и произойдет какой-либо сбой на этой почве, то, согласно полевому уставу РККА, врага будем бить на его территории. В общем, как и накануне Первой мировой войны, в обществе царила атмосфера шапкозакидательства. Все были уверены в несокрушимой мощи Советского государства и его способности отразить любого врага. И поэтому народ и армия бодро распевали:
Если завтра война, Если завтра в поход, Будь сегодня к походу готов!
Рядовые советские люди к походу были готовы. Были ли готовы к походу наверху? Там безудержный оптимизм продолжали разделять только вождь всех трудящихся и его ближайшее окружение. Возможно, чисто внешне. Попробуй возрази тирану, Берия быстро в лагерную пыль сотрет. Поэтому лучше коллективно трусливо молчать и обрекать страну на заклание.
Посыпавшиеся на голову 22 июня бомбы разбудили «чудесного грузина». Наступило запоздалое протрезвление. Отовсюду шли крики о помощи и чудовищных потерях. Количественное превосходство Красной Армии в первые же дни превратилось в горящие головешки. Самодурство Сталина и трусость Тимошенко и Жукова дорого обошлись стране. Выше я приводил размеры некоторых военных потерь за первые недели войны. Приведу еще.
К январю 1942 года Красная Армия потеряла около 5 миллионов человек, из них 3,9 миллиона пленными, из которых в живых осталось 1,1 миллиона (Кузнецов… С. 131, 132). Эти же данные были озвучены представителем Советского Союза на Нюрнбергском процессе («Литературная газета». 21.12.1988) и значительно расходятся с приводимыми В. Бушиным величинами: «За всю войну у нас попало в плен 4,559 миллиона человек, из них умерло в немецком плену 2,5 миллиона» («Завтра». № 34. 2014). Для всех сталинистов характерна тенденция значительного преуменьшения наших потерь в плену или в ГУЛАГе. Пленных Сталин объявлял предателями и лишил их семьи пособий (указ. соч., с. 131). Хотя подлинным предателем был он сам, в течение длительного времени препятствовавший проведению в западных частях Красной Армии оборонительных мероприятий. Сам лишил многие части оружия и тем самым обезоружил солдат и офицеров, лишил их возможности вооруженного сопротивления неприятелю. Это почерк всех прохиндеев человечества взваливать собственные грехи на других, да еще жестоко измываясь над выходящими из окружения, посылая их в фильтрационные лагеря или на расстрел. Попробуй избежать плена, когда ты гол, как сокол, и одна винтовка на троих-пятерых (по рассказам фронтовиков), прикрытия с воздуха нет (сотни самолетов сожжены в первый же день войны), танки и арторудия или раздолбаны, не успев сойти с железнодорожных платформ, или горят кострами в местах их скопления. Немец успел все сфотографировать, не в
