На западной грани земельнойЕсть сад, где поют Геспериды,Там в зелени древа,Склонившего тяжкие ветви,Плоды золотыеСверкали и прятались в листьях.И ствол обвивая багровый,То древо бессменно дракон сторожилУбитый лежит он Гераклом,И с дерева сняты плоды[10].
С закрытыми глазами потянулась к нему, и первый поцелуй их был как ожог. Царевна застонала, оттолкнулась от груди Лога, томно посмотрела на него.
– Муж мой, – зашептала. – Никогда не зови меня царевной. Захочешь – здесь жить станем. И царствовать. На острове. Одни. Будешь ловить рыбу, я готовить пищу. Хорошо нам покажется и тихо. Попросим, пусть привезут козу. Я умею делать сыр, ты останешься мной доволен.
Она снова прильнула к нему. Так их застал вышедший из пещеры Скил.
– Царевна, – виновато окликнул он.
Лог при появлении старейшины смутился. Ола почувствовала это, оторвала голову от груди, улыбнулась ему ободряюще и только потом посмотрела на Скила. Руки ее нехотя сползли с шеи мастера.
– Мы сейчас уезжаем – объявил старейшина. – Надо мне поговорить с Логом. В пещере тепло и сухо, а ты, царевна, голодна. Там художник нажарил мяса и разогрел вино.
– Говоришь со мной, как с ребенком, уговариваешь, – с наигранной капризностью ответила Ола, направляясь к пещере. По пути коснулась руки Скила. – Поступай, как надо тебе. Приказывай, я послушаюсь.
Он сконфуженно кашлянул в горсть, подождал, пока она скроется в мастерской.
– То, что вы на острове, не знает никто, – заговорил старейшина, исподлобья глядя вверх на Лога. – Рыбаки будут молчать. Знаешь, зачем я делаю это? Я советник Агая, покоящий руку на спинке трона?
– Старейшина! – Лог благодарно прижал ладони к сердцу. – О многом догадываюсь, но ты мне сам, как видно, сказать опасаешься. Но все равно, как отблагодарить тебя? Да есть ли у меня чем?
– Пока нет, но будет, – строго ответил Скил. – Но не в расчете на благодарение труды мои. Знай, хотят извести род Агая. Самого царя убрать не решаются. Велики заслуги его и велика к нему любовь народа. Царя не уберут, устрашатся… Ждут, когда царь сам осиротит подданных. Давно ждут и… поторапливают. Убрали Ольдоя. Теперь смерть ходит за Олой. Дуб скорее сохнет, если обрубить все ветви. В этом их расчет.
– Да кто они?! – не выдержал Лог.
– Скажу… Я привез Олу сюда спрятать до поры. Вот ведь до чего дожили: кровную царевну у себя уберечь не надеемся. – Он отвел глаза, помолчал, потом быстро возвратил взгляд на Лога. – Но привез не только укрыть от кинжала или стрелы. Царевне люб ты. Знаю об этом крепко. Пусть небесная царица Табити да ты сохраните ее для народа. А там – сын ваш займет место деда. Так надо. Нельзя угаснуть древнему роду Агая! Нельзя, чтоб попусту сгинул и труд жизни моей.
Изуродованная щека Скила задергалась. Он прикрыл ее ладонью, отвернулся. С моря возвращалась рыбачья лодка. Мастер замер, не смея нарушить молчание старейшины. Скил сам заговорил, глядя на море:
– Доставили вам много еды и одежды. Станет мало, старики привезут еще. Тебе в Ольвии показываться нельзя. Там есть посланные Агаем причинить тебе вред.
– За что? – Лог побледнел. Скил покосился на него.
– Не за то, что царевна любит тебя, так скажу. – Он усмехнулся глазами. – Царю донесли – ты передал персидской шпионке придуманный тобою наконечник.
– Опии? – Лог отступил, сел на скальный выступ. – Какая она шпионка?
– Так донес Ксар, – ответил Скил, и шрамы на лице порозовели. – Я там боялся, а вдруг он прав? Ведь Ксар привез наконечник царю, якобы отобранный им у гетеры, которая хотела передать его персидам от имени твоего.
– Но!..
– Послушай. – Скил придержал его руку. – Ксар донес, что ты убоялся возмездия и сбежал в Персиду. Пусть так и думает Агай. Пока.
– Но откуда у Опии наконечник?!
– Нечаянно попал к ней. Ксар отнял, чтобы погубить тебя, овладеть Олой и троном.
– Ксар убил Опию? – глядя в сторону, спросил Лог.
– Ее вынули из воды в ее доме, но разум отступил от женщины.
Лог потерянно молчал. Да и что было сказать, если гетера не может уличить Ксара во лжи. Неужели придется скрываться от незаслуженного гнева и мести Агая и до самой смерти от своего народа? К чему тогда добытое с таким трудом умение обращаться с камнем? Ведь он теперь может не только высекать фигуры.
– У Ксара сила под руками огромная, – продолжал старейшина. – Он все может. И так повернуть, и этак. Ты, Лог, смятенье из сердца отринь. Мне всю правду рассказал сын толмача. Хорошо, что он мне достался, а не Ксару. Азгура я тоже спрятал до времени. Представлю Агаю, когда придет час. Сейчас нельзя. Врага ждем, а тут свой носит в душе темное. Страшными бывают такие люди, если полезешь в душу к ним с факелом. Не переносят света. Резать начинают и правых, и левых, только бы не дать себя разглядеть.
В бухточку вошла лодка, ткнулась носом в песок. Скил поддернул ее на берег, взял из лодки меч, панцирь и щит. Рыбак подал ему набитый стрелами горит и лук. Все это старейшина сложил на песок.
– Рыбу оставьте здесь, – сказал он рыбакам. – Мы сейчас отправляемся.
Лог, встревоженный словами Скила, подошел к лодке.
– Знает ли Ола о доносе на меня? – спросил он, глядя на сваленное в песок снаряжение. – Как мне жить, старейшина?
– Не надо ей знать. Пока это дело мужчин. – Скил оглянулся на пещеру. – Ехать надо, ехать! Не пошел бы Ксар к трону по колено в крови. Раз исчезла Ола и тебя нигде найти не могут, может заподозрить неладное. Меня уже ненавидит в открытую. Догадывается о чем-то. Двести тысяч всадников Ксара все еще кружат по степи у царского шатра. У наших людей скот начал пропадать целыми гуртами. В дальней степи пастухов порубили. Уцелевший говорил, что так кричали: «Секи их, царских, гладкобоких!» Вот какое творится. Агай многого не видит или делает вид. Стар он совсем.
– Ола думает – Ксар человек надежный. – Мастер вздохнул.
