Книга Иерусалим. Один город, три религии - Карен Армстронг

За свою многовековую и часто трагическую историю Иерусалим много раз подвергался разрушению и вновь отстраивался. С приходом британцев он оказался на пороге очередного периода весьма болезненных преобразований. Почти тринадцать столетий – за изъятием недолгого перерыва, когда там правили крестоносцы, – это был один из главных городов мусульманского мира. Теперь, с крушением Османской империи, арабам региона предстояло получить политическую независимость. Англия и Франция сначала учредили на Ближнем Востоке свои протектораты и подмандатные территории, но вскоре на их месте одно за другим стали образовываться арабские государства: Иордания, Ливан, Сирия, Египет, Ирак. При прочих равных условиях Палестина тоже стала бы независимым государством, а Иерусалим как значительный город вполне мог бы претендовать на статус столицы. Но этого не случилось. За период Британского мандата сионисты успели утвердиться в Палестине и основать еврейское государство. Иерусалим же оспаривали друг у друга евреи, арабы и мировое сообщество, пока в 1967 г. военные и дипломатические маневры не принесли успех государству Израиль и Иерусалим не стал его столицей. Нынешний арабский Иерусалим, – лишь бледная тень того города, в который вступали британские солдаты во главе с генералом Алленби.

Победа сионистов привела к необычайно сильным изменениям в жизни Иерусалима и всей Палестины. В 1917 г. арабы составляли 90 % населения Палестины, а в Иерусалиме их доля была чуть меньше 50 %. И евреи, и арабы поражаются произошедшему. Первые считают свою победу при столь ничтожных шансах на успех почти что чудом, вторые именуют свое поражение словом накба, означающим катастрофу едва ли не вселенского масштаба. Неудивительно поэтому, что обе стороны склонны упрощать картину и представлять события в черно-белых красках, видя в них борьбу героев и злодеев, противостояние абсолютной правды и абсолютной лжи, Божью волю или Божью кару. Но действительность сложнее. Исход событий во многом был предопределен мастерством и изобретательностью сионистских лидеров, которые сумели расположить в свою пользу сначала британское, а затем американское правительство, проявив себя весьма искусными дипломатами. Они принимали все предложения великих держав, в том числе не вполне соответствовавшие их нуждам и потребностям, и в конце концов получили все. Кроме того, им удалось преодолеть идеологические разногласия в своем движении. Палестинским арабам повезло меньше. Их национализму, формировавшемуся в смутное время крушения Османской империи и правления британцев, недоставало последовательности и понимания реальной политики, необходимого, чтобы успешно взаимодействовать с европейскими державами с одной стороны и с сионистами – с другой. Арабам не удалось организовать устойчивое сопротивление. Непривычные к западной дипломатии, они отвечали неизменным «нет» на все предложения, рассчитывая, что подобная твердая и бескомпромиссная политика гарантирует им право на независимое арабское государство – ведь Палестина, казалось бы, неоспоримо принадлежит им с демографической и исторической точки зрения. Поначалу арабы наивно верили в добрые намерения англичан, но слишком часто повторяя свое вето, они в результате остались ни с чем, и в 1948 г., с провозглашением государства Израиль, на смену обездоленным скитальцам-евреям пришли обездоленные скитальцы-палестинцы.

Мотивировки и политика англичан тоже не отличались последовательностью и уверенностью. И евреям, и арабам трудно было понять, чего добивается британское правительство. Во время Первой мировой войны оно щедро раздавало обещания обеим сторонам. Так, в 1915 г., побуждая арабов Хиджаза поднять восстание против Турции, сэр Генри Мак-Магон, верховный комиссар Египта, заверил шерифа (правителя) Мекки Хусейна ибн Али, что Великобритания признает независимость будущих арабских государств, а святые места останутся под контролем «независимого суверенного исламского государства». Правда, ни Палестина, ни Иерусалим, третье по значимости святое место исламского мира, не были упомянуты в явном виде, а само обещание Мак-Магона носило неофициальный характер. Тем не менее оно имело силу ратифицированного договора, особенно после того, как Хусейн ибн Али решил выполнить свою часть соглашения и при содействии полковника Лоуренса (Аравийского) в 1916 г. поднял арабское восстание. А параллельно с тем, как шла переписка между Мак-Магонои и Хусейном ибн Али, правительства Великобритании и Франции вели переговоры по подготовке секретного пакта – так называемого соглашения Сайкса-Пико, по которому весь арабский мир к северу от Аравийского полуострова разделялся на британскую и французскую зоны.

2 ноября 1917 г., за месяц с небольшим до вступления генерала Алленби в Иерусалим, премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж поручил министру иностранных дел Артуру Бальфуру направить лидеру британских сионистов лорду Уолтеру Ротшильду письмо со следующим важным заявлением:

Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; при этом ясно подразумевается, что не должно производиться никаких действий, которые могли бы нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине или же права и политический статус, которыми пользуются евреи в любой другой стране[86].

Британия давно уже пестовала идею о возвращении евреев в Палестину, а в 1917 г., во время мировой войны, для этого, очевидно, существовали и стратегические соображения: протекторат с благодарным еврейским населением стал бы неплохим противовесом для ближневосточных амбиций Франции. Но Бальфур понимал, что обещания, раздаваемые его правительством, противоречат друг другу. В меморандуме от августа 1919 г. он отмечал, что, хотя Великобритания и Франция обещали учредить на Ближнем Востоке национальные правительства в соответствии со свободным волеизъявлением проживающих там народов, в Палестине «мы не намерены даже выявить волю нынешних жителей страны».

Четыре великие державы имеют обязательства по отношению к сионизму. А сионизм – правильно это или неправильно, плохо или хорошо – уходит своими корнями в многовековые традиции, нынешние потребности и будущие надежды, которые носят значительно более глубокий характер, чем желания и предрассудки 700 000 арабов, живущих в настоящее время на этой древней земле[87].

С поразительным равнодушием Бальфур заключал: «…в отношении Палестины державы не сделали ни одного заявления по существу, которое можно было бы назвать ошибочным, и ни одного заявления о политике, которое они хотя бы иногда не намеревались нарушать, по крайней мере, с точки зрения буквы документа». Такой подход не может служить основой для управления, преследующего четко поставленную цель.