Орк и гном переглянулись. Потом синхронно пожали плечами и воззрились на меня, явно ожидая, что я предложу что-нибудь дельное и стоящее. Ну я и не сплоховала:
- Поехали со мной в Каленару - в большой город с богатым историческим прошлым и славным будущим! Заодно и поможете, по-родственному! Между прочим, столица славится своими трактирами и домами свиданий!
Судя по просиявшим бесшабашным весельем взглядам, мое предложение оригинальной парочке явно понравилось. Впрочем, таким все нравится, лишь бы развлечения или наживу сулило.
Общеизвестно: если не можешь уйти тихо и незаметно - уходи шумно! С помпой, с оркестром, с флагами, с транспарантами, с эльфийской подтанцовкой и альмовской подпевкой, в самых невероятных нарядах и с самыми необычными прическами, какие только можно выдумать. Это дезориентирует окружающих и ведет их мысли совсем не той дорогой, какая нужна для успешной поимки тех, кто быть пойманными никак не желает.
Естественно, неподвижный альм не мог не привлекать внимания. Поэтому я постаралась сделать все возможное, чтобы остальные притягивали еще больше взглядов.
Торин фырчал и охал. Я понимаю, не по ранжиру благороднорожденному в женском платье щеголять. А что делать? Будь у нас хотя бы карета, можно было бы погрузить альма и Тьму туда и скрыть их, таким образом, от чужих взглядов. Но увы. Еще хорошо, что Шторм, не слишком сопротивляясь, позволил устроить Вэррэна на своей спине и не демонстрировал характер, что дало мне возможность время от времени пересаживаться на лошадь одного из своих спутников. Кавалькаду мы представляли собой, без сомнения, необычную и запоминающуюся: впереди гном, важный, насупленный, в своих одежках кричащих расцветок, везущий притороченную к седлу табуреточку, при помощи которой взбирался на лошадь. Следом я, с наряженным в платье Торином по правую руку и неподвижным Вэррэном, оригинальной статуей замершим в седле передо мной, и последним - орк, сияющий чувственной желтозубой усмешкой и многозначительно покачивающий в руках свою устрашающую секиру. Звали его Руелом, а низкорослого братика - Оаном, оба они просто челюсти отвесили, когда поняли, что в сестры храну заполучили. Слава нашей гильдии далеко но землям Сенаторны пошла…
Сама я, понадеявшись на хваленую закалку хранов, которые, если верить рассказываемым о нас байкам, способны в чем мать родила на снегу спать, изуродовала свою куртку, начисто оборвав рукава и располосовав ножом весь перед. На шнуровку пошла тонкая веревочка, потом я еще растрепала понизу штаны и щедро измазала щеки сажей, в результате, к бурному восторгу Руела, став похожей на сильно исхудавшую и побледневшую низкорослую представительницу орковской расы, одетую, как и все их женские особи, в непритязательную рванину. Взбитые, растрепанные всеми ветрами волосы дополняли образ. На голову Вэррэна (для усиления шоковой терапии для всех встречных) я нацепила дамскую шляпку с вуалью, а руки пробовавшего брыкаться Руела обвила кокетливыми алыми ленточками. Оан ехидно хихикал над братцем до той поры, пока я не подступила к его роскошной бороде с расческами и заколками. Гном пробовал сопротивляться, да где там! В результате он, потешный, как завитая экзальтированной хозяйкой болонка, дулся на меня часа три, не меньше, но зажимы в виде бабочек и стрекоз из пышной растительности на лице так и не вытащил - наверное, все это втайне ему даже понравилось.
Кларрейдские городские ворота миновали легко и без проволочек. Стража, видимо опасаясь, что безумие заразно, не рискнула нас задерживать, и я облегченно выдохнула, понимая, что самая сомнительная часть пути уже преодолена. Если бы по городу успел распространиться слух, что по его улицам разгуливает беглый альм, то гак просто нас бы, конечно, не выпустили. Но, к счастью, мы опередили вести и выехали из Кларрейды без всяких помех.
На трактах дело пошло веселее. Вообще-то народонаселение Райдассы особой впечатлительностью и нервозностью не отличается. Но при виде разношерстной компании, небыстро, но целенаправленно двигающейся к столице, жмурились или испуганно отводили глаза даже самые нетребовательные к окружающим путешественники. Стражники раскрывали рты и беспомощно смотрели нам вслед. Ни у одного из них, кажется, и мысли не мелькнуло попробовать задержать странную и донельзя подозрительную компанию. Набожные путники творили воззвания к богам и громко кляли демонов Мрака вековечного, выгнавших своих прислужников на большую дорогу, ревущие от испуга дети прятали лица в подолах матерей, а лошади на всякий случай предусмотрительно уступали нашей братии дорогу, не дожидаясь команды окаменевших от удивления кучеров и всадников. Несуразный внешний вид и дикие наряды действовали не хуже звона колокольчиков, которыми, по приказу короля, обязаны были обвешиваться прокаженные, дабы люди издали слышали об их приближении. Во всяком случае шарахались от нас почти так же поспешно, как от больных и заразных. Некоторые особо впечатлительные и не слишком разумные люди-нелюди даже телеги и мешки с добром посреди большака бросали; при желании я могла бы неплохо обогатиться за счет напуганных моим жутким видом путешественников.
Правда, были в этой тактике и свои минусы. На постой нас, таких странных и страшных, естественно, никто не пускал, ночевать приходилось в иоле или в лесу. Торин, разумеется, был недоволен. Правда, его никто не спрашивал. Зато он отыгрался за все, устроив безобразную истерику на подъезде к Эльфячьим могилкам - мол, не хочу, не поеду я через это поле, что хотите со мной делайте, хоть на дыбе распинайте, хоть в болото бросайте, а только ноги моей там не будет. Впрочем, орал он зря - мы с Руелом и Оаном переглянулись и взяли скандалиста в аккуратные клещи, не давая ему спрыгнуть с лошади или повернуть ее в другую сторону. Торин сгоряча попробовал помагичить, но капризы - плохой помощник в тонком искусстве волшбы. Ничего у гра- фенка не вышло, разве что поднявшимся от его неосмотрительных действий ветром с благороднорожденной головы сорвало берет. Поняв, что толку все равно не добьется, Лорранский насупился и надулся, как мышь на крупу. Я покровительственно потрепала его по темно-каштановым кудряшкам, чем вызвала полный возмущения и негодования взгляд, и первой направила Шторма к Эльфячьим могилкам. Преодолели мы их, к слову сказать, вполне благополучно, без лишних приключений и нервотрепки. Ни эльфы из могил не вставали, ни стражники на нас не нападали. За что я была очень благодарна богам, избавившим меня от лишних испытаний.
"Братцы" меня не уставали удивлять. Провожая весьма красноречивыми взглядами каждую более-менее симпатичную особу женского пола любого возраста и любой расы, ко мне они относились в полном смысле слова по-братски. То есть рук не распускали, при необходимости помогали, от участия в транспортировке альма не отказывались и даже трогательно подсовывали лучшие куски из своих тарелок. Я, в свою очередь лишенная той, кому привыкла расточать заботы - замершей Тьме не требовалась ни еда, ни вода, ни мысленные беседы с хозяйкой,- и чувствуя себя в некотором роде осиротевшей, приняла под свое крылышко и орка, и гнома. "Братцам" доставались и сладости, по привычке покупаемые для вонато, и долгие разговоры, и легкие дружеские насмешки, и иногда даже тихие жалобы на несовершенство окружающего мира. Оан и Руел воспринимали находившие на меня иногда приступы грусти с тревогой и всячески старались развлечь и развеселить угодившую им в сродствеиницы храну.
