Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
— Ну, если ты готова, — начала она, — и если уверена в твердости своего решения, то тогда…
— А что такого есть в моей жизни, чтобы я была не готова?! — неожиданно зло выкрикнула Алина и с силой опустила стакан на стойку. Толстое стекло ударилось о полированное дерево. Виски плеснулся, потек маслянистой пленкой по внешней стенке бокала. Худощавый мужчина и бармен замолчали и разом повернули головы. Даже кельтские рокеры в музыкальных колонках будто примолкли, прервав свои хриплые трели.
Валерия почувствовала себя неудобно.
— Тише, тише… — пробормотала она.
— А что тише-то?! — Алину несло. — Сама спросила. Вот я и отвечаю тебе: с чего бы я была не готова? У меня за всю жизнь даже подруг нормальных никогда не было, представляешь? И сейчас нет никого, кроме вас. Мне тридцать лет, между прочим, а у меня ни мужа, ни детей. Я, положим, и сама ни к чему такому не стремилась, но все равно. Одна работа. Полгода назад встретила единственного мужчину, с которым захотела остаться, так и тот сбежал. Говорят, когда любишь, в животе бабочки летают. Моль у меня там сейчас летает…полупьяная…
Алина замолчала и отвернулась, прикрывшись рукой. Белые пальцы зарылись в упавшие на лицо золотистые волосы. В пабе повисла неловкая тишина; мужчина за стойкой и Дэн деликатно не смотрели в их сторону и делали вид, что ничего не произошло, но сами — Валерия была в этом уверена — слушали во все уши.
Она разозлилась. Эта вывернутая наружу в отчаянном крике боль потерянности и одиночества была ей так знакома и понятна, что Валерии показалось, будто не Алина, а она сама внезапно проговорилась, рывком обнажив прилюдно постыдные душевные раны, ранее стеснительно скрытые от посторонних — и вот, пожалуйста, эти самые посторонние навострились и с любопытством слушают, будто комический скетч, горькую женскую исповедь.
— А что это мы замолчали? — строго спросила она. — Темы для разговоров закончились?
Дэн отвернулся и принялся поправлять бутылки на полке. Небритый мужчина уткнулся в экран телефона.
— Ты, — Валерия ткнула пальцем в сторону бармена, — принеси нам воды. Видишь, женщине плохо.
Дэн с удивительной для его габаритов легкостью бесшумно исчез за дверью кухни.
— А ты, — обратилась Альтера к мужчине, — сиди вот так и не смотри в нашу сторону.
Ирландские панки, поймав настроение, перестали орать и понимающе заныли на волынках что-то заунывное. Хоть кому-то не надо объяснять, как надо себя вести.
Она повернулась к Алине. Та по-прежнему прикрывала лицо рукой. Валерия слезла с высокого барного табурета, тихонько прикоснулась рукой к вздрагивающим плечам и негромко сказала:
— Следующий раз мы собираемся на Белтайн, в ночь на первый день мая. Я позвоню тебе и скажу, когда и где встретимся.
Алина молчала. Валерия слегка сжала ее плечо, бросила деньги на стойку, надела пальто и вышла за дверь.
Проспект был похож на подземные катакомбы: влажный сумрак, неясные тени, источенные временем стены, стискивающие узкую расселину дороги и тротуаров, непроницаемо темный свод ненастного неба. Прелая сырость вмиг пропитала ткани одежды, осела на волосах и лице.
В какой-то момент там, в пабе, Валерии стало настолько жалко Алину, что она подумала, не оставить ли все, как есть: никаких приглашений на шабаш, никакой общей судьбы с сестрами ковена — поработать немного с памятью, а остальное сотрет алкоголь. Но сейчас, выйдя наружу, в тоскливые сумерки самого яркого, жизнерадостного времени года, поняла: нет, надо поступить так, как изначально решила. Потому что так будет лучше не только для нее, но и для несчастной Алины: очистительный пламень, в который Валерия намеревалась превратить костры Белтайна, принесет покой каждой из мятущихся душ.
Она достала телефон и набрала номер.
— Я все сделала, Вика. Поговорила. Алина будет присутствовать на мероприятии.
— Молодец, Лера! Вот видишь, можешь ведь, когда захочешь!
«Ты пока даже не представляешь, что я могу, — подумала Валерия. — Но скоро узнаешь. Да, очень скоро».
Глава 29
24 апреля 20… года.
Вероятно, это моя последняя запись.
Я очень устал. Последние две недели совершенно меня измотали. Чувствую себя, как спортсмен, опрометчиво решившийся преодолеть слишком длинную для себя дистанцию, и вот, до финиша еще больше половины пути, а сил уже нет, и в сознании все чаще вспыхивают, а потом уже горят непрерывно тревожным красным сигналом слова «НЕ МОГУ». Не могу добежать до конца, но сойти с дистанции — тоже.
Не могу. Не знаю, что именно так меня подкосило. Наверное, все вместе. Еще после катастрофического фиаско с Белладонной — Дариной я почувствовал, что надорвался, и физически, и морально, как будто вложил в подготовку и реализацию этой акции последние силы, а все оказалось тщетно: ведьма смогла ускользнуть, задохнувшись в собственной рвоте, и это было так несправедливо, нечестно, неправильно, что я едва не рыдал, ввалившись под утро домой — затащил наверх из машины огромный, потяжелевший от влаги сверток с палаткой, мангал, шампуры, инструменты, осел на пол рядом с кроватью и уснул, не сняв оборванной, грязной одежды. Что я сделал не так?! В чем ошибся? Разве я не старался, не работал, не спланировал все безупречно? Ощущение было такое, словно у меня отобрали заслуженную, выстраданную победу. Кто забрал жизнь Белладонны? Обхитривший меня Сатана или Бог, вознамерившийся в Пасхальную ночь вдруг сказать мне, после всех жертв и усилий: это не то, чего Я хочу от тебя? От таких мыслей я чувствовал себя еще более потерянным и уставшим, напуганным и одиноким. Что, если все, что я делаю, и в самом деле не нужно?..
А еще я устал от страха. Из средств массовой информации было известно, что исключительно ради меня из столицы прибыла специальная группа: следователи, набившие руку в поимке маньяков, серийных убийц и отпетых злодеев, таких, каким был и я в их глазах. Каждый день я ожидал звонка в дверь или того, что на улице ко мне подойдут несколько серьезных людей и предложат пройти, куда следует. С трудом удалось побороть в себе почти непреодолимое желание сказаться больным и не ходить на работу — это могло вызвать ненужные подозрения, так что я продолжал ездить в Университет, читать лекции, автоматически произнося заученные за годы, никому не нужные тексты, и постоянно ждал, что посередине занятий в аудиторию войдут те же суровые люди в штатском, похожие, как близнецы, наденут наручники и уведут меня под изумленными взглядами студентов. Рассудок подсказывал, что это лишь вопрос времени; успокаивало только одно: если следствие и в самом придерживается версии о том, что искать следует взбесившегося спецназовца, то время у меня еще есть.
Вот удивятся-то, когда узнают.
День — два, и я начал бояться всего. Страх стал изнурительным, как зубная боль; он то усиливается до паники, то ослабевает, и теперь превратился в полностью иррациональное чувство: я пугаюсь прохожих, собственного подъезда, входной двери, вывески на магазине. Мне страшно, когда я вижу россыпь розовых объявлений на стенах и остановках, когда звонит телефон, когда вытаскиваю газеты с рекламой, забившие почтовый ящик. По ночам в квартире я замираю от звуков: то стукнет, то скрипнет, то будто зафыркает что-то из коридора, на кухне, в темной ванной; то внезапно на периферии зрения, отделяющей видимое от невидимого, мелькнет силуэт, и я оборачиваюсь, уверенный, что кто-то стоит за спиной. На лестнице по ночам постоянно топочут шаги: неизвестно кто ходит вверх-вниз, в час ночи, в два часа, даже под утро. Раньше такого никогда не бывало. Или я просто не обращал внимания? Спать я почти перестал; сижу, дожидаясь утра, чтобы лечь, когда рассветет, благо ночи становятся все короче. Лолита уже не приходит. Лучше бы уж она, чем все это. Чувствую, что скучаю по ней.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
