— Я знала, что вы придете. Я поговорила с соседками. К счастью, мы, женщины, любим подслушивать. Не могу сказать точно, где держат мальчика, вроде в одном из сожженных и заброшенных поместий, что находятся поблизости. Таких в окрестностях всего три, и они расположены недалеко друг от друга.
Айрин ничего не ответила, лишь одарила Сьюзен взглядом, в котором было столько же благодарности, сколько презрения.
— Будет лучше, если вы позовете мужа! — крикнула вслед миссис Стерн, но Айрин не обратила на это внимания.
Она знала, где находятся эти поместья, и бросилась к ближайшему из них.
Она давно не бывала в таких местах, потому что, как и прочие уцелевшие жители округи, старалась обходить стороной эти памятники несчастью и горю.
Айрин долго рыскала в могильной тишине, среди груды обгорелых кирпичей, но ничего не нашла. Тогда она побежала дальше.
Вскоре она увидела еще одно разрушенное поместье, на первый взгляд, такое, как и другие. Однако здесь на помощь Айрин пришло то, что зовется чутьем.
Оно не подвело. Вскоре она заметила следы копыт на земле — не так давно здесь побывали какие-то всадники.
Не смея дышать, Айрин подошла ближе. На полуразвалившейся ограде висели рваные тряпки — следы прошлой жизни. От дома остались лишь черные трубы и белые колонны, лежавшие поперек двора, да еще… чьи-то горькие воспоминания.
Здесь было негде спрятать человека, кроме… Сделав несколько шагов по осколкам черепицы, Айрин вскарабкалась на обгоревший фундамент и очутилась там, где когда-то был холл. Мраморный пол потрескался, в трещинах росла трава.
Переступив через четыре порога, она приблизилась к высокой трубе, напоминавшей почерневший гнилой зуб. В кухонном полу обычно был вход в погреб, где хранились припасы.
Под ногами хрустели черепки. Квадратная дыра была закрыта досками. Айрин отодвинула их и заглянула вниз.
В следующий миг ее сердце растаяло. На дне ямы, покрытом опавшими листьями и чем-то похожим на мох, скорчившись, подтянув колени к лицу, спало ее единственное сокровище. Ее сын.
Коннор не двигался. А если он мертв?! Она не видела на его теле ни крови, ни ран, но он мог умереть от чего-то другого. Ужас обжег ей горло, опалил внутренности и заледенил душу.
Айрин завороженно смотрела на ребенка, не смея его окликнуть. В голове не было ни одной мысли, но ее чувства жили, она очень остро воспринимала действительность.
Она его любила. Это был их с Аланом первенец, плод запретной, но такой сладкой любви. Он мог вырасти, он был бы очень красивым. И… счастливым.
Был бы. И, возможно, еще будет.
Наконец Айрин решилась и тихо позвала:
— Коннор!
Он встрепенулся, открыл глаза, и ее душу захлестнула радость.
— Сынок!
— Мама!
Он смотрел с такой надеждой, что она разрыдалась.
— Сейчас я тебя вытащу.
Лестницы не было. Айрин спустила в яму доску и протянула руку.
— Вылезай!
Когда Коннор очутился в ее объятиях, она едва не сошла с ума от счастья. Она плакала и смеялась, тормошила сына и покрывала его лицо поцелуями.
— Тебя не били, не обижали?
— Нет. Но они скоро вернутся. Они так сказали. Я слышал.
— Тогда нам надо бежать.
— Где отец?
— Он тоже тебя ищет.
И тут она почувствовала, что обессилела. От долгой гонки, от невероятных переживаний.
Она села на землю и вытерла рукой потный лоб.
— Сейчас я объясню тебе, как добраться домой. Беги что есть мочи и никуда не сворачивай. Увидишь людей — прячься.
— А ты… мама?!
Коннор произносил это слово с такой любовью, о какой Айрин не смела мечтать.
— Я пойду за тобой. Просто мне надо… немного передохнуть.
У нее кружилась голова, к сердцу подступала слабость, а к горлу — тошнота. А потом ее словно подхватило и стремительно понесло в удушливую тьму.
Айрин очнулась оттого, что Коннор тряс ее за плечо.
— Мама, они едут, я слышу! Надо уходить.
Она заговорила сперва с трудом, а потом все уверенней и быстрее. Сказала, что не может бежать и что ему придется добираться домой одному.
— Я тебя не оставлю! — заявил он твердо, как маленький мужчина.
— Не волнуйся за меня. Я им не нужна. Они ничего мне не сделают. А ты… ты приведешь сюда Алана и других людей.
Когда Коннор убежал, Айрин облегченно вздохнула. Она слышала мужские голоса, фырканье лошадей, позвякивание удил, цокот копыт. А потом увидела людей.
Их было немного, человек шесть или семь, но они и впрямь выглядели зловеще. На головы троих из них были нахлобучены колпаки с прорезями для глаз, лицо других скрывали маски. Айрин представила, как это могло действовать на невежественных и суеверных негров и белых бедняков.
Мужчины явно не ожидали увидеть здесь женщину, растрепанную и бледную, с яркими зелеными глазами, взгляд которых, казалось, пронзал их насквозь.
— Где мальчишка? — пробормотал кто-то.
— Далеко отсюда, — ответила Айрин.
— А что ты здесь делаешь? — злобно произнес один из мужчин.
Было видно, что он узнал ее и не собирался проявлять к ней уважения.
— Я его мать и пришла за ним. — Она сделала шаг вперед и заметила, как кое-кто из негодяев, похитивших ее сына, невольно попятился. — Чего вы хотите, что вам нужно?
— Послушайте, леди! — вперед выступил человек, в осанке и голосе которого было что-то благородное. — Мы хотим, чтобы всякие «саквояжники» убрались с Юга. Чтобы янки не пытались заставить нас признать равноправие негров. И чтобы чернокожие не шлялись по дорогам, угрожая мирным гражданам. Чтобы Юг наконец поднялся с колен.
— А от моего мужа и сына?
Айрин почувствовала, как мужчина смягчился.
— Мы собирались вернуть вам мальчика после того, как ваш муж устранился бы от командования неграми.
— А если бы он отказался?
Мужчины молчали. Вероятно, они не могли такого представить.
— Мы объясняем им, как должно себя вести, — сказала Айрин. — Мы следим за ними. Кое-кому пообещали выделить участки.
— Бесполезно лелеять сорняки, от этого они не превратятся в цветы. Их надо вырывать, другого выхода нет, — твердо произнес «джентльмен».
— Вы приехали из Ирландии, — вмешался другой, не скрывая раздражения, — вы чужая в этих краях, вы ничего не знаете о традициях Юга. Еще до войны вы умудрились навлечь неслыханный позор на тех, кто вас приютил. Я не удивлен, что Уильям О’Келли умер, а его дети подались куда глаза глядят. И теперь вы живете в Темре на правах хозяйки, с цветным мужем, который вдобавок служил федералам!
