— Еще более осложняет нашу работу то,— напыщенно продолжил Фонтен,— что мадемуазель Дюпре знала всех вокруг и пользовалась всеобщей любовью. Ни у кого из местных жителей нет ни малейшего повода причинять ей зло.
Уже закрывая блокнот, Лиз неожиданно выпалила:
— А как насчет неместных? Может, иностранец какой-нибудь, паломник из-за рубежа, просто приезжий?
— Вы же сами способны понять, в чем здесь трудность,— ответил инспектор.— Трудность в самой профессии мадемуазель Дюпре. Она работала гидом, и многие ее группы целиком состояли из иностранцев. Они постоянно приезжали и уезжали — туда-сюда, туда-сюда…
— Не было ли среди иностранных туристов кого-нибудь, с кем бы она подружилась?
— Нет, за исключением…— Инспектор Фонтен погрузился в раздумья, хотя у Лиз сохранялись серьезные сомнения в том, что у него вообще есть мыслительные способности.— Знаете, вот сейчас, когда вы сказали об этом, я припоминаю, что был один иностранец, с которым она была знакома лучше, чем с другими. Когда я ездил в Тарб, чтобы уведомить родителей убитой — обязанность крайне тяжелая, но неизбежная,— я задержался там, чтобы потолковать со стариками Дюпре о том, с кем их дочь в последнее время могла встречаться. Они совершенно ничего не знали о туристах из групп, которые она водила по городу. Но вспоминаю, что ее отец упомянул об одном паломнике — иностранце, американце, который у них временно квартировал, а их дочка помогала ему добираться до Лурда. Звали его… — Фонтен открыл желтый конверт и перелистал какие-то бумаги.— Вот. Сэмюэл Толли, университетский профессор из Нью-Йорка. Приехал в Лурд в надежде на исцеление. Дюпре не считал, что его дочь была знакома с этим американцем так уж близко. Кроме того, по словам Дюпре, репутация у американца безупречная. Мы все равно попытались разыскать и допросить его. Но к тому времени, когда нашли его отель, он уже выписался и вчера вечером улетел в Париж. Обычно мы в таких случаях передаем эстафету парижской Сюрте[37], однако мистера Толли так и не удалось нигде найти. Поэтому остается предположить, что он вернулся в Нью-Йорк, хотя его имя не значилось в списках пассажиров ни одного из авиарейсов. Конечно, это оплошность авиакомпании.
— Но у вас нет причин подозревать этого самого Толли?
— Ни Толли, ни кого-либо другого. На данном этапе следствия у нас нет ни одного подозреваемого.
Лиз решительно захлопнула блокнот, сунула его в сумочку и встала.
— Спасибо, инспектор. Буду безмерно признательна, если вы со мной поделитесь, когда появится что-нибудь свеженькое.
Инспектор Фонтен тоже поднялся, по всей вероятности думая прежде всего о том, как бы она не перековеркала в статье его имя, и проводил ее до двери.
Выйдя из здания комиссариата, Лиз ступила на тротуар, в оживленную суматоху улицы Барон-Дюпра, и едва не столкнулась с парочкой, которая как раз собиралась войти в здание.
Одна из этих двух, молоденькая француженка-блондинка, подхватила Лиз под локоть.
— Мисс Финч, как поживаете? Это я, Мишель Демайо.
— А-а, из пресс-бюро. Привет.
Мишель тут же представила низкорослого молодого человека, который тащил на плече камеру и прочее тяжелое фотографическое оборудование:
— А это ваш коллега из Парижа, месье Паскаль из «Пари матч». Вы, наверное, уже знакомы?
— Боюсь, что нет,— ответила Лиз, пожимая фоторепортеру руку.
Продолжая демонстрировать хорошие манеры, обретенные в торговой палате, Мишель осведомилась:
— Надеюсь, вы нашли интересные темы для статей?
— Пока не так уж много,— призналась Лиз.— С событиями тут не густо.
— Если не считать одной кошмарной истории. Слышали, что случилось с Жизель Дюпре? Ведь вы помните ее, не так ли? Я видела вас обеих в «Чудесном ресторане» — вы ужинали вдвоем. Так слышали или нет?
Лиз устало кивнула:
— Слышала, слышала… Потрясена до глубины души.
— До сих пор не могу поверить,— с искренней печалью произнесла Мишель.— Это просто ужасно, тем более что в последнее время у нее все так хорошо складывалось. За день до того Жизель мне звонила, говорила, что снова стала писать в свободное время. Даже получила от журнала заказ на статью о русском министре иностранных дел, этом знаменитом Тиханове, с которым она встречалась в ООН. Ей понадобился портрет Тиханова, и я вспомнила, что сюда летит Паскаль делать фоторепортаж. Вот я и позвонила ему в Париж, попросила прихватить с собой какие-нибудь фотографии Тиханова. Эти фото Жизель забрала позавчера вечером.
В голове у Лиз словно что-то щелкнуло.
— Она забрала фотографии министра Тиханова?
— Да, я оставила ей пакет, и она его забрала.
— А что со статьей? Она уже закончила ее и готовила к отправке? Или все еще писала?
— Думаю, находилась в процессе написания.
Странно, подумала Лиз. Обнаружив тело Жизели, она осмотрела всю квартиру — поспешно, конечно, но тщательно. Однако никаких набросков, никаких черновиков статьи о Тиханове ей не попалось. Фотографий из «Пари матч» там тоже не было. Но если Жизель действительно забрала их, они должны были находиться где-то в квартире. Собственного кабинета ни в турбюро, ни где-либо еще у Жизели не было. Если она и хранила где-то материалы на Тиханова, то только в квартире, куда ее на время пустила подруга. Что же получается? Лиз натыкается на труп Жизели, обыскивает квартиру и ничего не находит. Значит, до Лиз в квартире кто-то побывал и забрал снимки. Убил Жизель, чтобы забрать их.
Лиз попрощалась с Мишель и фотографом и отправилась обратно в гостиницу. Не переставая думать о странных нестыковках, она невольно ускоряла шаг.
Едва войдя в номер, Лиз позвонила в Париж Биллу Траску. Она набрала его номер без колебаний, потому что терять ей было уже нечего.
Услышав голос Траска, она без всяких предисловий выпалила:
— Билл, мне нужно, чтобы кто-нибудь в отделении узнал для меня кое-что насчет одного человечка.
— Хорошо.
— Я имею в виду советского министра иностранных дел Сергея Тиханова. Мне нужно знать, находится ли он сейчас в Париже.
— Но ты же сейчас занимаешься Лурдом. Какое, скажи на милость, отношение имеет Лурд к этому чертову Тиханову?
— Вот это я и хочу выяснить. Есть у меня подозрение, что Тиханов недавно побывал в Лурде.
— Поджидал Деву Марию? — весело заржал Траск.— Вы там что, вообще все с ума посходили? Тиханов в Лурде? Ну, насмешила.
— Мне самой это кажется невероятным. Потому и звоню тебе. И правда, даже подумать смешно. Но поверь, у меня есть серьезные основания просить тебя проверить, где он сейчас.
— Такие уж серьезные… — с сомнением в голосе промычал Траск.
