гостиной. Но это обязательно случится - в день моей свадьбы. Па, первый танец я оставляю за тобой!
Напоследок расскажу, что дедушка с Ричардом неплохо ладят. Беседуют об архитектуре, реставрации главного здания, возведенного в эпоху Ренессанса…
Чтобы заслужить расположение деда, мой жених помогает ему с продажами за границу - я говорю, конечно же, про о-де-ви - фруктовый бренди, продаваемый под маркой «Ларош».
Обещаю писать ежемесячно, начиная с этого письма и до самого лета, когда я буду иметь счастье принимать вас в Шаранте. Я познакомлю вас с дедушкой Туаном, который приберег на этот случай бутылку своего фирменного сидра.
Милая ма, милый па, отправляю вам еще фотографии. На них Бонни, похудевшая и улыбающаяся, дядя Жан, почти копия моего покойного отца, и мои кузены, Жиль и Лоран, неизменно встречающие меня улыбками и объятиями. Мальчикам сейчас десять лет и шесть. Я помогаю им с уроками, когда езжу в гости к тете Ивонне.
Теперь самое время описать громадную новогоднюю ель, которую уже установили в столовой. Анна-Мари с Клотильдой дожидаются меня, потому что только я, не испытывая головокружения, могу взобраться на самый верх стремянки. Меню праздничного застолья составила Бонни, с некоторых пор наша домоправительница. Нам подадут жареных фазанов, трюфеля, запеченные порционно в вощеной бумаге, шоколадный торт и еще много других деликатесов.
В Ангулеме, куда мы ездили с тетушкой Клотильдой, я купила вам новогоднюю открытку. Уверена, вам понравится! Искристое покрытие на картоне напомнило мне о заснеженных лужайках Сентрал-парка… Целую от всего сердца,
ваша Лисбет».
Мейбл аккуратно сложила оба листка письма, взяла в руки открытку. На ней было изображено замерзшее озеро, обрамленное зарослями остролиста, а вдалеке - укрытый снегом маленький дом с одним освещенным окном. На переднем плане - сидящая на ветке птичка, малиновка. Эдвард легонько провел пальцем по серебристым блесткам на открытке.
- Наша дочь такая внимательная, деликатная, любящая! - тихо проговорил он. - Да, наша любимая дочка!
- Никто не слышит, так что мы свободно можем так ее называть, - сказала Мейбл. - Похоже, Лисбет наконец-то счастлива там, за океаном. И я не буду по этому поводу сокрушаться, хотя, когда после смерти Аделы Ларош она заговорила о своем спешном возвращении, для меня это была сумасшедшая радость!
- Она на самом деле счастлива, - согласился с супругой Эдвард. - Полна энергии, планов и прекрасно ладит с родственниками - из обеих семей.
- Ты, конечно же, прав, дорогой, - сказала жена.
Негоциант нежно привлек ее к себе. Он устал и очень хотел отдохнуть в тепле, под баюкающее потрескивание огня, пока за высокими окнами Дакота-билдинг стеной идет снег… Эдвард удивился бы и даже растерялся, сумей он прочесть мысли супруги.
«Значит, Скарлетт ошибается? - спрашивала себя Мейбл. - Она много раз, раскладывая карты, говорила, что Лисбет любит другого и не так уж счастлива. Не буду больше ее слушать, как и советует Эдвард!»
Зябко кутаясь в шаль, она укрылась в объятиях мужа, чтобы пофантазировать о прекрасном летнем дне, когда они вместе с ним сядут на пароход и поплывут во Францию.
Монтиньяк, четверг, 20 апреля 1899 года
Лодка тихо скользила по зеленоватым водам реки Шаранты. Ричард, в модной шляпе-канотье на черных волосах, ритмично, экономя силы, работал веслами. Элизабет мечтательно вслушивалась в плеск воды, разрезаемой носом лодки. У нее был желтый атласный зонтик - для защиты лица от солнца.
- Должно быть, со стороны мы напоминаем картину Огюста Ренуара! - воскликнула Анна-Мари, тоже с желтым зонтиком в руках.
Племянница Гуго Лароша, любительница живописи, охотно делилась своим увлечением с Элизабет, а та с интересом слушала. Очаровательная вдова так и не уехала из Гервиля после Нового года и, судя по всему, собиралась задержаться до свадьбы.
- Замечательная идея - покататься на лодке, - продолжала она. - Ричард, мы вам очень обязаны!
- Мой жених проявляет чудеса изобретательности, когда речь идет о том, чтобы доставить мне удовольствие, - подхватила Элизабет. - Хорошо, если у нас все-таки получится отыскать тот островок, о котором рассказывал дядя Жан. Завтрак на траве… Анна-Мари, вам это ничего не напоминает?
- Напоминает - картину Эдуара Мане. Остается надеяться, что никто из нас не захочет исполнить роль обнаженной молодой дамы[60]!
Женщины засмеялись, но Ричард их веселья не разделял. Приятно было осознавать, что он официальный жених Элизабет, но период воздержания, предписанный ею, молодого человека сильно нервировал.
- У Ренуара тоже есть «Завтрак»[61], продолжала Анна-Мари. - Но он написал его через несколько лет, и такого возмущения полотно не вызвало. Элизабет, дорогая, как мне хочется увезти вас в Париж, показать Лувр и Версаль!
- Мы обязательно побываем там в 1900 году, - с воодушевлением произнесла молодая женщина. - И Ричард поедет с нами. Кажется, он хорошо знает столицу.
- Никаких «кажется», Элизабет! Я три недели жил в Париже! - возразил Джонсон. - Ты со вчерашнего дня постоянно надо мной подтруниваешь. Анна-Мари, вы с этим согласны?
- Ну, разве что чуть-чуть! В этом наверняка виноват весенний воздух и очаровательная веселость вашей восхитительной невесты! - отвечала она. - Или вы предпочли бы видеть ее грустной, молчаливой?
- Нет, конечно! - ответил Ричард.
Он приналег на весла, отклоняясь назад, чтобы они лучше входили в воду. Элизабет притворилась, что любуется желтыми ирисами на берегу. Она прекрасно знала, отчего ее будущий муж столь раздражителен.
«А мне даже нравится это долгое воздержание - так Ричард именует необходимость оставить меня в покое! - думала она. - Я не хочу забеременеть до свадьбы!»
Несмотря на такую решимость, она много раз была в шаге от капитуляции - так он ее упрашивал, изводил поцелуями, ласками, как только они оставались наедине. Элизабет ссылалась на данное деду обещание.
- Я не нарушу слова, Ричард. Ты волен приезжать в замок, когда пожелаешь, мое приданое тебя устраивает. - Ты сможешь наконец купить автомобиль! - говорила она, чтобы его утихомирить. - Дед тоже выполняет все свои обещания. Он очень переменился, ты сам это заметил. Потерпи еще немного!
И молодой американец терпел. Но красота и шарм невесты были таковы, что это было не ожидание, а пытка, по крайней мере, он сам так думал. Прикрыв глаза, сквозь ресницы он любовался ею, воображая страстные любовные сцены - все, что он с ней сделает за дверями супружеской спальни. Медовый месяц они решили провести
