тот сад,
Где бледной тени, милой тени
Я встречу взгляд;
Быть пленником седых преданий,
Носить волшебное кольцо
Венеции — пока не взглянет
Мне смерть в лицо.
И помнить всё: утра, прогулки,
Каналы, купол золотой,
Как помнит раковина гулкий
Ночной прибой!
VI
*ТОСКАНСКИЙ ПЕЙЗАЖ
Здесь, в самом мирном из пейзажей,
Где утро и весна слились,
Под небом пламенным на страже
Встал флорентийский кипарис.
Вот город, холм, река, долины,
Над синим Фьезоле туман,
Вот Понте-Веккио, Кашины,
Сады, где слезы льет фонтан;
На пьедестале всадник — жесткий
В зеленой бронзе взлет лица.
Щель улицы, на перекрестке —
Тень обветшалого дворца;
Букеты роз — лимонных, красных
В руках детей на мостовой,
Весь дряхлый мир вещей прекрасных
В закатной пыли золотой...
Пейзаж задумчивой Тосканы,
Прозрачный вечер, свежесть вод
И кипариса неустанный
В лазурь горячую полет.
ЗАМЫСЕЛ
То, что впишу я на страницы,
Пройдет, как дни — за рядом ряд, —
Как небо в тучах иль зарницы,
Как полдня блеск или закат,
Пройдет как жест, улыбка, слово,
Далекий отзвук, легкий след
Еще живущего, былого,
Или того, чего и нет;
Обиды прошлой отголоски,
Грядущий, миновавший день,
Чуть приглушенный стук повозки.
Катящейся в ночную тень,
Пейзажи детства: горы, реки,
Леса в родимой стороне,
Черты, ушедшие навеки
И вновь живущие во мне;
И перед каждою счастливой
Строфой, где след удач иль мук.
То чуть замедленно, то живо
Мне отзовется сердца стук.
VIII
*ПУТНИК
О, путник, прибывший из той страны, где строго
Вознесся кипарис и вьет узор лоза,
Останови свой шаг у моего порога
И, руку протянув, взгляни в мои глаза.
Садись сюда, к огню. В твоем плаще широком —
Дыхание ветров и солнцем полных вод,
Как будто ты идешь в скитаньи одиноком,
И жест твоих бесед твердит одно: вперед.
Ах, сам в былые дни пленялся вдохновеньем:
Идти, идти и петь на встречу ярких дней,
И жил я в те года прекрасным опьяненьем
Свободной юности, зовущей в даль морей.
Теперь, когда мой век мне тяжко лег на плечи,
Вплел седину в виски, привесил груз к ногам,
Я молча слушаю восторженные речи,
И, кажется — домой я возвратился сам.
О, власть мечты! Я вновь вяжу ремни сандалий,
И посох мой звенит кремнистою тропой,
И вновь лазурные открылись сердцу дали,
Трепещет кипарис и дышит лавр живой.
Река, царица вод, на луговом просторе
Под солнцем чешую извилисто кладет
И, дельту расщепив, свободно входит в море,
Чтоб слить в густую синь лазурь и небосвод.
За пенною дугой лазурного залива
Маяк и волнорез, и суетливый порт.
Как спрут тысячерук, огромный и счастливый,
Здесь город на груди покатых гор простерт.
На улицах, в порту, где бродит приключенье
Найду ли я ключи к Воротам на Восток?
Иль, море позабыв, горячие каменья
Услышу под ступней, как ветер одинок?
Но пусть глазам моим дарит очарованье
Лишь ты, мечте моей сужденная страна.
Все счастье дальних стран слито в твоем дыханьи,
Эллада, древний Рим и наши времена.
И меру эллинов, и Рима шаг упорный
Ты воплотил в себе, и замкнут, и широк —
Прованс, страна моя, морской, равнинный горный,
Где ключ — всегда фонтан, ручей — всегда поток!
Ты, путник дорогой, мне возвративший внове
Горячий отсвет дней, которых больше нет,
Все те ж они, скажи, мечта моей любови,
Увижу ли я их, стремясь тебе вослед?
Скажи, никто не стер кощунственно и жадно
Душистой той страны, приюта аонид,
Где нет у ветра слез, где влага рек прохладна,
Где все полно огня, все блещет и горит?
Пусть все ведут к ней путь в дни юности кипящей,
Как это
