— Тебе сколько лет? — неожиданно спросил задержанный.
Славин несколько смутился, преодолев неловкость, ответил:
— Это неважно. Здесь мы ведем разговор не о возрасте.
— Вижу, что тебе где-то будет лет двадцать, не больше, а мне — тридцать четыре. Так вот, за четырнадцать лет, которые тебе еще надо прожить, я кое-что повидал, как говорится, пожил в полное удовольствие.
— Это тоже к делу не относится. Марека давно встречал?
Славин понял, что разговор с этим человеком нужно вести в его манере, и продолжал держаться с ним на «ты».
— Какого Марека? Не знаю никаких Мареков.
— Напомню. Тот, который ходит в форме майора. Впрочем, дело твое — можешь отвечать, можешь не отвечать. На всякий случай замечу: мы и сами многое знаем. Я имею в виду того Марека, который привел вас к Шикульской. Вчера со своим дружком он снова приходил к ней. Дружок, между прочим, под старшину работает, автомат имеет. Хватит напоминать или добавить, что это все тот же Марек, с которым вы грабежом занимаетесь?
— Не знаю никакого Марека, — упорно отвечал «старший лейтенант».
— Знаешь! Точно так же, как знаешь и Регину, у которой он живет. Не понимаю только, почему ты упираешься?
— Не знаю вашего Марека, и все тут.
— Нет, не все. — Славин позвонил в кабинет Бартошика и спросил: — Закончил допрос? — Услышав утвердительный ответ, положил трубку: — А вот Шикульская говорит совсем другое. Сейчас закончу с тобой разговор, а затем, если будешь упираться, очную ставку устроим.
Допрос много времени не занял. Иван отрицал все. Чтобы записать его скудные показания, понадобилось не более пятнадцати минут. Славин протянул протокол арестованному и предложил:
— Прочитай и, если все правильно, — подпиши.
Владимир видел, с каким вниманием читал «старший лейтенант» свои показания, и подумал: «А вдруг удастся этого мерзавца расшевелить, узнать что-нибудь о главаре банды?» Преступник прочитал протокол, но подписать его отказался.
— Фамилии же на нем все равно нет, — ухмыльнулся он.
Славин снова позвонил Бартошику, попросил привести Шикульскую.
Женщина при виде своего постояльца побледнела. Славин взял принесенный Бартошиком протокол допроса ее, бегло просмотрел написанные мелким почерком листки, зачитал то место, где речь шла о Мареке и старшине, и спросил у Шикульской:
— Это ваши показания?
— Да, мои, — чуть слышно ответила она.
— Вы их подтверждаете?
— Подтверждаю.
— Хорошо! — Владимир обратился к «старшему лейтенанту»: — Что теперь скажешь, Иван?
Тот уничтожающим взглядом пронзил Шикульскую, сквозь зубы прошипел:
— Стервоза! Оказывается, ты не только на передок слаба!
После этих слов Шикульскую словно подменили. Она вскочила со стула, громко закричала:
— Ах ты недоносок вонючий! Это ты так со мной разговариваешь? Я, что ли, в твой дом на ночлег просилась? Я тебя обманывала и говорила, что на фронт иду? Втянул меня в эту историю и еще оскорбляешь? Порочишь порядочную женщину, которая честно свой хлеб зарабатывает?
— Не путай, — съязвил Иван, — о какой порядочности ты можешь говорить? Свой хлеб ты зарабатываешь не честью, а... в общем, заткнись!
Шикульская неожиданно сорвалась со своего места, подскочила к Ивану, закатила ему такую оплеуху, что тот не удержался на стуле, врезался головой в стену. Понадобилось несколько минут, чтобы он пришел в себя. Бартошик схватил пани Шикульскую за руки. А она все время рвалась к оскорбителю.
В таких условиях продолжать допрос было бесполезно, и Бартошик увел Ивана. Славин посадил Шикульскую на стул, налил воды:
— Выпейте, пожалуйста, успокойтесь.
— Нет, вы только подумайте: какой нахал! Какой нахал! Выходит, не он жулик, а я. Извиняюсь, со мной этот номер не пройдет! Жаль, что не дали вы поговорить с ним до конца. Он бы шелковым стал.
— Скажите, кто еще знает Марека?
Шикульская на минуту задумалась, потом ответила:
— Он часто встречался с моими девочками, но они все разъехались кто куда. Хотя постойте-постойте. Здесь где-то должна жить Галина Докальская. Она знала Марека да и Регину тоже.
— Расскажите о ней.
— Чем она при немцах занималась — не знаю. Но слышала, что вышла замуж за полицая, который ушел с оккупантами.
«Наверное, есть смысл поговорить с Докальской», подумал Владимир и попросил Шикульскую подождать в коридоре, а сам пошел к начальнику отдела. Коротко доложил обо всем, что удалось выяснить.
Петр Петрович распорядился Шикульскую отпустить, а в ее квартире продолжать держать засаду. Владимиру он приказал отдыхать, а на следующий день, с утра, приступить к розыску Докальской.
50
ВЛАДИМИР СЛАВИН
Прошла неделя. Все эти дни Владимир разыскивал Галину Докальскую. Данных о ней не оказалось даже в старых полицейских архивах. Оперативнику пришлось потрудиться, опросить десятки людей, чтобы получить сведения об этой женщине. Оказалось, что теперь она Кладнова Галина Степановна, проживает в небольшом домике на окраине города.
В полдень Славин, Крайнюк и Мамонов, одетый в форму младшего лейтенанта НКВД, постучали в дощатую дверь дома Кладновой. Открыла молодая женщина в наброшенной на плечи шубе. Она ответила на приветствие и, узнав, что перед ней сотрудники НКВД, растерялась. Славин первым вошел в квартиру и... остановился, пораженный блеском зеркал и бронзы. На полу — дорогие ворсистые ковры. Во второй комнате, за столом, сидели сержант и майор со звездой Героя Советского Союза на груди. На столе — несколько бутылок водки, закуска.
— Здравствуйте, товарищи. Мы — сотрудники НКВД, — представился Мамонов. Прошу предъявить документы.
Младший лейтенант подошел поближе к столу, оказавшись около сержанта, Славин занял место рядом с майором, который встал и расстегнул китель, доставая документы. Сержант вдруг вскочил со стула:
— Кого вы, крысы тыловые, проверяете? Нас, фронтовиков? Да я сейчас!.. — и он театральным жестом хлопнул по своему карману. Сзади щелкнул курок пистолета. Это Крайнюк изготовил оружие к стрельбе.
Славин придвинулся к крикуну:
— Спокойно, товарищ сержант! Не зарывайтесь. Мы находимся при исполнении служебных обязанностей. Это может кончиться для вас плохо. Причем раньше, чем вы думаете.
Спокойный, уверенный тон Владимира охладил сержанта.
— Вы все равно не имеете права проверять наши документы. Давайте сюда комендатуру...
Майор перебил:
— Брось истерику закатывать, сержант! Предъяви документы и не дури! — и он протянул Славину удостоверение и другие бумаги.
